Нобелевскими лауреатами по физике в этом году стали Питер Хиггс и Франсуа Энглер. Их выбрали за теоретические работы, в которых описано, каким образом у элементарных частиц появляется масса и как слабое поле перестает быть похожим на электромагнитное. Ключевую роль в этом процессе играет знаменитый ныне бозон Хиггса, существование которого окончательно подтвердили этой весной.

Есть такой день в году, когда в шутку говорят: если вы физик, сделавший гениальное открытие, то лучше погодите идти в душ, не то пропустите звонок от Нобелевского комитета, мечтающего сообщить вам о присвоении одноимённой премии.

Сегодня для пары физиков это не совсем шутка, а вернее — совсем не шутка.

Официальная формулировка Нобелевского комитета звучит так:

«За теоретическое открытие механизма, служащего нашему пониманию происхождения массы субатомных частиц и недавно подтвержденного путем обнаружения предсказанной фундаментальной частицы в ходе экспериментов ATLAS и CMS на Большом адронном коллайдере в ЦЕРНе».

Первые указания на открытие бозона Хиггса появились в конце 2011 года, но тогда результаты носили предварительный характер. В 2012-м о частице говорили более уверенно, а в марте 2013-го ее открытие подтвердили окончательно. Так как Нобелевский комитет отмечает только экспериментально подтвержденные работы, Хиггсу и Энглеру пришлось ждать своей премии очень долго — 48 лет. Соавтор Франсуа Энглера, Роберт Браут, вполне мог бы стать третьим лауреатом, но, к сожалению, просто не успел дожить до сегодняшнего дня. За те годы, которые отделяют первые работы теоретиков от нынешнего их подтверждения, произошло окончательное становление Стандартной модели. Нобелевская премия за последний «кирпичик» этой модели, хиггсовский бозон, — хороший повод вспомнить про то, как все начиналось.

Побег из зоопарка

В начале 1964 года физика элементарных частиц находилась довольно далеко от своего современного состояния. Лишь в том году были опубликованы работы американских ученых Марри Гель-Манна и Георга Цвейга, которые предложили концепцию кварков, так что вместо стройной системы с тремя поколениями элементарных частиц физики имели дело с настоящей кунсткамерой. Строительство мощных ускорителей и изучение космических лучей позволило экспериментально зафиксировать множество частиц, которые явно не могли быть элементарными.

Мир с несколькими десятками элементарных частиц выглядел слишком сложным, нелогичным и некрасивым. Взять хотя бы бета-распад, за счет которого радиоактивен стронций или цезий: нейтрон превращается в протон, электрон и антинейтрино. Или протон становится нейтроном, позитроном и нейтрино — здравый смысл подсказывает, что нейтрон не может состоять из электрона, антинейтрино и протона, который сам состоит из позитрона, нейтрино и нейтрона, так что термин «распад» тут, вероятно, неуместен вовсе. Но если это не распад, то что? Превращение частиц? Превращение частиц было описано в работе Энрико Ферми (тогда еще итальянского физика, позже американца) 1933 года, которую поначалу даже не приняли к публикации в Nature, но одно дело сказать «превращение» и совсем другое — описать то, почему нейтрон превращается именно в протон и электрон, а не в россыпь каких-нибудь иных частиц.

Физики открывали один пример таких странных реакций за другим, и в 1957 году появилась (при участии Ричарда Фейнмана и уже упомянутого Марри Гель-Манна) теория, которая описала превращение одних частиц в другие внутри единой системы, с помощью понятия слабого взаимодействия. Однако с новой фундаментальной силой сразу возникли определенные проблемы: кванты слабого поля должны были иметь массу — хотя бы для того, чтобы не было противоречия с экспериментальными данными.

У кванта электромагнитного поля, фотона, массы нет, как нет ее и у квантов сильного поля, глюонов — а переносчики слабого взаимодействия почему-то массивны. Поля несимметричны, как говорят ученые.

Если бы поля были симметричны, то кванты слабого поля, W- и Z-бозоны, были бы лишены массы. Это привело бы к тому, что слабое взаимодействие проявляло бы себя на сколь угодно больших расстояниях, подобно электромагнитным силам, и тогда никаких привычных нам протонов и нейтронов в мире просто бы не было. Но так как они есть, а поля все же разные, симметрию что-то нарушает. Что именно? Физики в разных научных центрах стали искать решение этой проблемы, параллельно с попытками проредить число элементарных частиц.

Несимметричный ответ

За некоторое время до появления прорывных работ по нарушению электрослабой симметрии японский исследователь (к тому моменту, впрочем, также работавший в США) Ёитиро Намбу написал статью, в которой вместе с итальянским физиком Джованни Йона-Лазиньо рассмотрел спонтанное нарушение другой симметрии и разделение элементарных частиц на два класса с разными свойствами.

Их модель не затрагивала электрослабую симметрию, но в 1962 году такую попытку предпринял физик-теоретик из США Филип Андерсон, который, впрочем, не построил полноценной релятивистской модели. Это удалось сделать сразу трем группам в 1964 году: Роберту Брауту вместе с Франсуа Энглером, Питеру Хиггсу (статья подписана только его именем) и еще одной группе.

Рис. 1. Франсуа Энглер (вверху слева) и Питер Хиггс. Кто из них больше заслуживает награды, особенно с учётом того, что первый опубликовал статью о «хиггсовском механизме» раньше Хиггса, а второй выдвинул концепцию одноимённого бозона? И что делать с усопшим соавтором Энглера, а также с остальными тремя первооткрывателями? Тут оргкомитету явно пришлось поломать голову… (Фото CERN).

Андерсон преимущественно занимался физикой твердого тела, причем столь продуктивно, что уже в 1977 году получил Нобелевскую премию «за фундаментальные теоретические исследования электронной структуры магнитных и неупорядоченных систем». Автор кварковой модели Марри (Мюррей, Муррей: Murray Gell-Mann) Гель-Манн также получили Нобелевскую премию раньше, в 1969 году.

Награду мог бы получить, к примеру, Джеральд Гуральник, американский физик-теоретик. Он родился в 1936 году, в 1958 получил степень бакалавра в Массачусетском технологическом институте и продолжил обучение в Гарварде, где защитил сначала магистерскую работу, а потом и диссертацию.

В год защиты, 1964-м, он вместе с Ричардом Хагеном и Томасом Кибблом (внесшими такой же вклад) опубликовал в Physical Review Letters статью «Глобальные законы сохранения и массивные частицы». Речь в ней шла о том же самом механизме нарушения симметрии, но Нобелевский комитет, вероятно, решил что не дать премию (в этом году) всем троим не так обидно, как отметить лишь одного из соавторов.

Таким образом, в 1964 году ученые придумали способ разделить два разных поля. Тогда же «зоопарк» из сотни элементарных частиц сократили до небольшого числа кварков и лептонов, но экспериментальная проверка этих теорий затянулась на несколько десятков лет. С кварками удалось разобраться довольно быстро, а вот за бозоном Хиггса пришлось поохотиться.

Питер Хиггс

Питер Хиггс, наполовину англичанин, наполовину шотландец, 8 октября 2013 года получил Нобелевскую премию за идею, высказанную им в 1964 году — почти полвека назад.

Родился он в 1929 году, само собой, в Великобритании, учёную степень получил в Кингс-колледже (Лондон), затем перешёл в Эдинбургский университет, где с перерывами работает до сего дня. В 1964-м он и опубликовал те работы, что ныне отмечены Нобелевским комитетом. Кстати, организаторам мероприятия не удалось связаться с физиком: он, по словам пытавшихся выйти на него граждан, «ушёл в подполье».

Рис. 2. Питер Хиггс в 60-е: знал ли глядящий на нас, что в будущем ему никак не отвертеться от Нобелевской премии? (Фото Wikimedia Commons.).

Как видим, путь к признанию не был быстрым, и причины для этого в основном носят объективный характер. Нет, конечно, без субъективного фактора не обошлось: когда Питер Хиггс представил в Physics Letters свою вторую статью на тему хиггсовского механизма, в журнале её… не приняли, сопроводив отказ немыслимой формулировкой:

«Не имеет явного отношения к физике»!

А ведь именно в этом тексте содержалось описание частицы, ныне известной как бозон Хиггса. Ирония ситуации ещё и в том, что Physics Letters — научный журнал, редактируемый Европейской организацией по ядерным исследованиям (ЦЕРН), то есть той самой, что работала с Большим адронным коллайдером, позволившим в 2012 году обнаружить тот самый бозон Хиггса, что 48 годами ранее показался ЦЕРНу «не имеющим отношения к физике»!

И всё равно субъективные трудности были минимальными. Г-н Хиггс просто отправил статью в американский Physical Review Letters, на тот момент сравнительно молодой журнал.

Интересно заметить, что американцы Том Киббл, Джеральд Гуральник и Карл Ричард Хаген опоздали (относительно П. Хиггса) на месяц в подачи статьи в печать, а вот работы Энглера и Броута увидели свет раньше — и г-н Хигсс упомянул их в своём труде.

И потому вопрос: Так кому давать премию, если правила её вручения ограничивают число лауреатов только тремя людьми? И потом, Роберт Броут уже умер… был для Нобелевского комитета действительно непростым.

Франсуа Энглер

Второй нобелиат, Франсуа Энглер, родившийся в 1932 году, защитился в Брюссельском свободном университете (Бельгия), затем два года проработал в Корнеллском университете (СЩА) под руководством Роберта Броута, с которым в 1961 году вернулся в Брюссельский свободный университет и вскоре опубликовал работу, слегка опередившую изыскания Питера Хиггса.

Помимо того исследования, учёный внёс большой вклад в статистическую физику, квантовую теорию поля, космологию, теорию струн и супергравитацию.

Рис. 3. Франсуа Энглер: человек, опередивший Хиггса. (Фото Wikimedia Commons).

Роберт Броут

Роберт Броут, родившийся в 1928 году, к сожалению, остался без Нобелевской премии-2013, не дожив до её вручения два года. Но мы упомянем и его, ибо это старший товарищ и соавтор Франсуа Энглера. Получив учёную степень в Колумбийском университете (США), он работал в Корнеллском университете, откуда перебрался в Бельгию. Его пионерский труд 1964 года был отмечен премиями Сакураи и Вольфа (по физике).

Его вклад был оценён наравне с Хиггсом и Энглером на церемонии в честь пятидесятилетия журнала Physical Review Letters, связанного с первыми публикациями соответствующих статей.

Рис. 4. Роберт Броут, старший товарищ Энглера. Хотя именно он стоял за первой статьёй по хиггсовскому механизму, ни его популярное название, ни премия учёному не достались.

Поймай, если сможешь

Теоретические расчеты гласили, что бозон Хиггса имеет массу. Это означало среди всего прочего и то, что обнаружить его можно будет только в экспериментах с частицами, энергия которых значительно больше: а для этого необходимы были мощные ускорители. Такие ускорители имеют длину в десятки километров, их магниты приходится охлаждать жидким гелием, а детекторы частиц размерами напоминают небольшой многоквартирный дом. Каждый детектор забит сложнейшим оборудованием, причем все оно работает в условиях жесткого излучения. Даже получив деньги на разработку, ученым пришлось решать ряд сложных инженерных задач и писать специализированные программы для анализа многих гигабайт данных.

Интернет в привычном нам виде, как Всемирная паутина с гипертекстовыми страницами, возник именно в ЦЕРН, Европейском центре ядерных исследований.

Рис. 5. Строительство детектора ATLAS (Фото: Fred Ullrich, FNAL / CERN).

Экспериментальный поиск бозона Хиггса стал задачей не только физической, но и инженерно-технической. На снимке Денис Дамацио, специалист из Брукхэвенских лабораторий, проверяет низковольтное оборудование в криогенной системе, работающей с жидким аргоном. Сжиженный инертный газ заливается в калориметр, устройство для определения энергии частиц.

Американский ускоритель Теватрон смог лишь наложить некоторые ограничения на массу бозона Хиггса. А вот на Большом адронном коллайдере в итоге удалось набрать достаточную статистику и подтвердить то, что некоторые спровоцированные столкновением протонов реакции действительно дают ровно те продукты, которые должна давать реакция с образованием и последующим распадом бозона Хиггса. Напомним, что термин «распад» условен и его следует читать как «превращение одних частиц в другие». Так уж сложилось исторически, что физика занимается распадами, слабыми и сильными полями, а также кварками определенного цвета и, иногда, с отрицательной странностью.

Рис. 6. ATLAS на техобслуживании (Фото: Claudia Marcelloni / CERN).

Так как первым официальным сообщениям об обнаружении «частицы, похожей на бозон Хиггса» была посвящена отдельная статья NNN, сейчас отметим лишь три главные детали.

• Во-первых, ученые не проводили несколько единичных столкновений протонов, а на протяжении многих месяцев подряд сталкивали протонные пучки в непрерывном режиме: летевшие по кольцевой трубе протонные сгустки постоянно проходили друг через друга внутри детекторов. Каждый оборот в кольце приводил к тому, что какие-то протоны сталкивались лоб в лоб и при особенно удачном попадании превращались в месиво из кварков и глюонов, которые взаимодействовали друг с другом, выдавая множество других частиц. Через детекторы шел постоянный поток протонов (по трубе вдоль главной оси детектора) и продуктов реакции (во все стороны от места столкновения).

Рис. 7. Магнит для детектора (Фото: Hoffman, J /CERN).

• Во-вторых, физики не ловили сам бозон Хиггса, а искали среди наборов вылетевших в детектор продуктов такие реакции, которые могли бы образоваться с участием искомой частицы. Разумеется, такие же частицы получались и в других реакциях, поэтому стоит сделать третье замечание: исследователям пришлось набрать очень большую статистику, проанализировать множество столкновений и сопоставить их с другими данными, а также теоретическими расчетами.

Рис. 8. Так выглядел калориметр детектора изнутри до того, как его полностью собрали. (Фото: Langstaff, R / CERN).

В декабре 2011 года физики из ЦЕРН говорили о том, что найдена частица массой около 125 гигаэлектронвольт, которая ведет себя как бозон Хиггса. В марте 2013 было сказано официально: это именно бозон Хиггса, со спином равным нулю (иные варианты исключены с вероятностью 99,9 процента), с массой около 125,5 плюс-минус 0,6 гигаэлектронвольт.

Распадается он так, как и положено по Стандартной модели, но в будущем неплохо бы изучить этот вопрос дополнительно, поскольку два разных детектора дали тут несколько разные данные. Пока нельзя исключать и то, что у бозона Хиггса окажутся частицы-двойники, хотя вероятность этого, судя по данным ЦЕРН, невелика.

Рис. 9. Строительство детектора ATLAS. На определенном этапе монтажа установки перемещаться внутри детектора стало возможно только ползком. Фото: CERN

На русском языке качественно и довольно оперативно всю информацию по исследованию бозона Хиггса отражал проект LHC Игоря Иванова на Элементах, так что за техническими деталями и графиками мы отошлем читателя к нему.

Подтверждение эпохи

Фундаментальные предсказания Хиггса и Энглера не только сбылись, но и были отмечены самой престижной научной премией (Юрий Мильнер предлагает намного больше в денежном выражении, однако его Fundamental Physics Prize еще не получил такой же репутации, как награда Нобелевского комитета). Еще трое авторов теории нарушения электрослабой симметрии либо получат ее в ближайшее десятилетие, либо ограничатся другими наградами: к примеру, Гуральник, Киббл и Хоган уже получили премию Сакураи.

Стандартная модель завершена, ее предсказания согласованы с экспериментом, это наиболее полная физическая теория в истории человечества. Значит ли это, что физика закончилась?

Разумеется, нет. По сути ученые-экспериментаторы в 2011–13 годах подтвердили то, что было открыто еще более трех десятилетий назад теоретиками. А вот за рамками Стандартной модели остается еще очень многое, причем речь идет как о более фундаментальных вопросах, так и о явлениях, которые ближе к миру привычных масштабов.

Стандартная модель очень проста, если мерилом сложности выступает число элементов модели вкупе с их устройством. На фоне протона с его тремя кварками и глюонным облаком самый простой белок (не говоря уж о живой клетке) смотрится примерно как космический корабль на фоне кубика детского конструктора. Физика также намного проще любой гуманитарной дисциплины (в которых объекты изучения вообще обладают разумом и свободой выбора), однако есть один важный нюанс: человеческий мозг сформирован в среде, которая живет вовсе не по законам мира элементарных частиц. Поэтому все его ресурсы направлены не на понимание простых правил Стандартной модели, а на изучение сложных объектов (и субъектов), которые взаимодействуют друг с другом по совсем иным законам.

Гравитация и поведение Вселенной в целом в Стандартной модели не фигурируют. Бозоны Хиггса создают массу частиц, мешают им мгновенно менять скорость, но они никак не связаны с гравитацией. Квантовой теории гравитации не существует, и даже гравитационные волны, предсказанные Общей теорией относительности, до сих пор не найдены. Стандартная модель не предусматривает также темной материи, а уж про темную энергию и говорить нечего. Физики в последние несколько десятков лет работают над теорией, которая включит в себя и общую теорию относительности, и Стандартную модель как частные случаи: вот такая теория может быть уже признана единой теорией всего.

Однако это лишь движение в сторону наиболее фундаментального описания Вселенной. С другой стороны, даже атом средней тяжести (скажем, алюминия или кальция) описать на основе только Стандартной модели крайне сложно с математической точки зрения, а уж о молекуле ДНК и говорить нечего. Формально, из кварков, лептонов и квантов полей состоит все вокруг, однако никому в голову не приходит считать экономику, психологию или литературоведение частью физики. Для цельной картины мира предстоит еще объяснить усложнение материи на разных уровнях, а это наверняка потребует совершенно иных методов.

Впрочем, стоит заметить: Питер Хиггс вдохновлялся работами Ёитиро Намбу, а тот, в свою очередь, исследовал симметрию не только в физике элементарных частиц, но и в физике твердого тела. Филип Андерсон тоже занимался совершенно иными разделами науки, а один из авторов кварковой модели, Джордж Цвейг, вообще стал потом нейробиологом.

История показала, что найденные в какой-то определенной области математические решения часто находят себе применение в совершенно неожиданных местах. Как уже было сказано, сводить экономику к физике — заведомо абсурдное решение, однако аналогии между экономическими и термодинамическими процессами уже становились предметом серьезного научного исследования.

Заслуги других ученых

Увы, американские учёные — группа Киббл — Гуральник — Хаген (что, впрочем, ими предсказывалось) — остались без главной физической премии планеты. Хочется верить, что это не повлияет на память человечества о них как о поистине выдающихся людях. Ничего не получили и коллаборации ATLAS и CMS — кроме, конечно, весомого места в истории науки. Но разве не это главное?

Рис. 10. Cлева направо: Том Киббл, Джеральд Гуральник, Карл Хаген, Франсуа Энглер и ныне покойный Роберт Броут. (Фото Tim Roettger).

Кроме очевидных кандидатов на награду, есть и множество менее заметных претендентов.

Большой адронный коллайдер, сделавший возможным экспериментальное подтверждение механизма Хиггса и надёжное обнаружение одноимённого бозона, стоил шесть миллиардов долларов, и работали на нём шесть тысяч учёных, которые тоже что-то да сделали для этого открытия, объясняющего то, как все эти частицы, что нас окружают, получили свою массу.

Вот такая пирамида Джосера в миниатюре: шесть авторов теоретической концепции (три независимые группы!) — и шесть тысяч экспериментаторов, шесть миллиардов долларов, которые кто-то выбивал… Поверьте, этим людям и организациям тоже было тяжело.

«Нобелевка» — как механизм — устарела: идея о том, что каждое гениальное открытие может сделать один человек, была разумна для 1901 года, когда вручалась первая из премий. В 2013-м открыть механизм и подтвердить его существование экспериментом принципиально сложнее — а премия по-прежнему слишком проста, чтобы учесть произошедшие с фундаментальной наукой фундаментальные изменения. Новые открытия даются сейчас куда большей ценой, чем сто лет назад, а награда герою в 2012 году была даже сокращена на 20% — иначе у фонда не хватит денег. И не удивительно: среди нынешних крупнейших капиталистов мира уважение к науке далеко не то, что было у Альфреда Нобеля.

Впрочем, хватит пораженческих ноток! Вполне возможно, что случаи, подобные этому, убедят Нобелевский комитет в необходимости перемен. Главное ведь не то, каков будет размер следующей награды, а то, чтобы повод её вручить был не менее эпохальным.

Мнения экспертов

«Это в принципе ожидалось, и все довольны, что наконец эти люди получили признание. Премия заслуженная. Уверенности, что Хиггс получит, не было, но шансы были высоки. Несмотря на то что найденная частица все еще считается кандидатом на бозон Хиггса, все, что про него уже известно, не противоречит предсказаниям. Дальше измерения будут уточняться, чем их больше будет, тем они точнее, — рассказал «Газете.Ru» Сергей Сибиряков, старший научный сотрудник Института ядерных исследований РАН. — Говорить о том, точно ли частица, которая наблюдалась экспериментально, является теоретически предсказанным бозоном Хиггса стандартной модели, не совсем корректно. Правильнее сказать, что все свойства наблюдаемой частицы согласуются с предсказаниями теории. По мере набора данных это согласие растет. Исключаются альтернативные модели. Но никогда нельзя исключать вариант, что при увеличении точности могут возникнуть расхождения между экспериментом и теорией. Тогда теорию придется менять».

В своем прогнозе международное агентство Thomson Reuters пророчило, что Хиггс может разделить эту премию с Франсуа Энглером.

Питер Хиггс является любимым примером отечественных ученых, которые считают, что, оценивая деятельность исследователей, не нужно опираться только на формальные показатели, как индекс цитирования и индекс Хирша.

«Наука настолько многообразна и настолько по-разному делается в разных областях, что одними критериями ее оценивать неправильно. Вот пример. Питер Хиггс имеет всего девять работ, но две из них попали в точку, и бозон назван его именем. Остальные работы малозаметны», — говорил в интервью «Газете.Ru» академик РАН Валерий Рубаков.

Другие кандидаты на Нобелевку по физике

По мнению экспертов агентства Thomson Reuters, другую группу кандидатов на получение премии возглавлял Мишель Майор, в 1995 году обнаруживший первую в истории человечества экзопланету. Это открытие, которое Майор сделал совместно с Дилье Келозом и Джефри Марси, означало, что Солнечная система (Солнце и обращающиеся вокруг него планеты) не является уникальной. Еще одним кандидатом на физического «Нобеля» в 2013 году, по прогнозам агентства, являлся японский физик Хидео Хосоно, в 2008 году почти случайно открывший сверхпроводник LaAsFeO с критической температурой 26 кельвинов.

Другие эксперты обращали внимание на деятельность 80-летнего академика РАН Юрия Цолаковича Оганесяна, который работает научным руководителем лаборатории ядерных исследований в Объединенном институте ядерных исследований в Дубне.

По предложенной Оганесяном программе изучения наиболее тяжелых элементов в реакциях слияния кальция-48 с актинидными мишенями его коллегам удалось осуществить прорыв в синтезе сверхтяжелых элементов: впервые в мире синтезированы элементы с порядковыми номерами 113, 114, 115, 116, 117 и 118.

Отечественные физики – лидеры по количеству Нобелевских премий

Заметим, что среди отечественных деятелей науки и культуры самыми успешными в плане получения Нобелевских премий являются именно физики.

Они получали столь престижную награду шесть раз, а всего лауреатами стали девять человек. В 1958 году премию получили Павел Черенков, Игорь Тамм и Илья Франк «за открытие и интерпретацию эффекта Черенкова». Через четыре года лауреатом стал Лев Ландау «за пионерские теории в области физики конденсированного состояния, в особенности жидкого гелия». Еще через два года Нобелевский комитет отметил Николая Басова и Александра Прохорова «за фундаментальные работы в области квантовой электроники, которые привели к созданию осцилляторов и усилителей, основанных на мазерно-лазерном принципе». В 1978 году Петр Капица получил награду «за основополагающие изобретения и открытия в области физики низких температур». В 2000 году лауреатом стал Жорес Алферов «за разработку полупроводниковых гетероструктур, используемых в высокоскоростной и оптической электронике». И наконец, последняя на данный момент российская Нобелевская премия досталась в 2003 году Алексею Абрикосову и Виталию Гинзбургу «за пионерский вклад в теорию сверхпроводимости и сверхтекучести».

Всего до 2012 года лауреатами Нобелевской премии по физике стали 193 ученых.

Взглянуть на церемонию объявления имён лауреатов можно здесь:

Послесловие автора

Будучи физиком по образованию и призванию, пользуясь предоставленным мне шансом, я хочу от всей души поздравить Питера Хиггса и Франсуа Энглера с долгожданной и абсолютно заслуженной премией им. Альфреда Нобеля.

48 лет тернистого пути, борьбы и ожиданий открытия бозона Хиггса  – это настоящий подвиг!

Я также хочу поздравить всех своих коллег, кто посвятил часть своей жизни физике бозона(ов) Хиггса.

Победа Хиггса и Энглера это и наша победа, к которой каждый из нас шел своей непростой дорогой, по которой нас вела вера в правоту теории!

Как теоретик, я посвятил 7 лет свей жизни исследованию механизма Хиггса в модификациях Стандартной модели. И лишь сегодня становится очевидным, что эти годы не были потрачены зря!

С уважением Юрий Петрович Филиппов, к.ф.-м.н., сотрудник Самарского государственного универститета.