«Лиза Алерт»: как беспилотники и краудсорсинг помогают искать пропавших людей
Друзья, с момента основания проекта прошло уже 20 лет и мы рады сообщать вам, что сайт, наконец, переехали на новую платформу.
Какое-то время продолжим трудится на общее благо по адресу
На новой платформе мы уделили особое внимание удобству поиска материалов.
Особенно рекомендуем познакомиться с работой рубрикатора.
Спасибо, ждём вас на N-N-N.ru
Ежегодно только в России пропадают без вести сотни тысяч человек. Найти удается в течение первых месяцев большинство пропавших. Но поиски по-прежнему проходят практически так же, как и сотни лет назад — люди с фонарями прочесывают леса. Изредка им помогают мобильные телефоны, но в России из-за защиты данных запрещена их пеленгация. Председатель отряда «Лиза Алерт» Григорий Сергеев рассказал «Хайтеку», как технологии могут упростить поиск пропавших без вести людей, что такое проект «Одиссея» и почему за гаджетами — будущее служб спасения.
«Лиза Алерт» — поисково-спасательный отряд, состоящий из добровольцев и занимающийся поиском пропавших без вести людей. Существует с 2010 года. Она проводит широкомасштабные поисковые операции с привлечением добровольцев, СМИ, специалистов и интернет-сообществ. В состав отряда входят кинологи и следопыты, джиперы и квадроциклисты, воздухоплаватели и водолазы.
Только за 2017 год, по статистике «Лизы Алерт», в 2017 году в поисковый отряд поступило 2005 обращений о пропаже детей. При участии волонтеров отряда были найдены живыми 1 904 ребенка, 79 детей найдены погибшими.«Мы не можем подсчитать, сколько человек вошли в лес и сколько вышли»
Почему «Лиза Алерт»
13 сентября 2010 года четырехлетняя Лиза Фомкина заблудилась в лесу в Орехово-Зуево вместе со своей тетей. В течение первых пяти дней ее практически никто не искал, но затем информация об исчезновении попала в интернет, и добровольцы подключились к поискам.
В поисках девочки участвовали около 500 волонтеров, которые прочесывали лесные завалы и жилые кварталы метр за метром. Однако Лиза умерла от переохлаждения на девятый день после пропажи. Ее тело нашли на десятый день.
С этого началась «Лиза Алерт», название — в честь пропавшей девочки.
— Скольких не удается спасти или найти и в чем возникает проблема?
— В прошлом году только в Москве и Московской области мы либо не нашли вовсе, либо нашли погибшими более 150 человек. Но кто об этом знает? В это же время от отравлений грибами, про которые все рассказывают, в самый ужасный год погибли два человека (какова эта цифра по России — мы не знаем).
Ленинградскую область сейчас поливает дождями, ежедневно там теряются много грибников. В Московской области дождей не было, стояло прекрасное сухое лето, в июле было совсем немного грибов и ягод, поэтому по сравнению с прошлым годом был очень низкий сезон. Но когда пойдут опята, если вы как-нибудь поедете в область, то увидите на обочинах много запаркованных машин. Если ночью машина на месте, значит, люди не вышли из леса. Но чаще всего это грибники не на машинах, а из садового товарищества, те, которые приехали на электричке или автобусе.
Мы не можем подсчитать, сколько человек вошли в лес и сколько вышли.
«Мы ходим с фонарями — здорово, что не с факелами»
— Какие технические решения вы применяете?
— Когда мы только начинали, то не понимали, какие инструменты применять и какую технику использовать, поэтому изобретали велосипед. Выглядит он следующим образом: группы ходят с обычными туристическими навигаторами и когда возвращаются в штаб, данные с их навигаторов сливаются на карту поиска. Карта размечена квадратами 500 на 500 м и позволяет увидеть, что происходит, с каким качеством работала группа, какие участки она прошла.
Есть самое надежное базовое устройство с огромной историей — это компас. Ему даже не надо батареек, что для современного человека выглядит удивительно.
Сейчас мы активно применяем малую авиацию — вертолеты — и начинаем работать с беспилотниками.
Фото: Антон Карлинер / «Хайтек»
Мы ходим с фонарями — да, здорово, что это не факелы, но разница между ними не такая уж существенная. С другой стороны, даже использование такого предмета как светодиодные фонари уже позволяет половину из всех, кого мы находим, увидеть в темное время суток. Обычно многие службы ночью прекращают поисковые мероприятия, потому что это неэффективно и опасно. А у нас — минимальная статистика по травмам ночью и максимальная — по нахождению людей. Просто благодаря хорошим фонарям с малым потреблением тока и большой светоотдачей.
— Можно ли использовать тепловизор на вертолете или дроне?
— Тепловизор не видит под кронами деревьев. Он может пригодиться в поле. Только не в +25°С на солнце, когда трава будет светиться, как человек. А чтобы зимой обнаружить человека, укутанного одеждой, нужен очень дорогой тепловизор с крутой матрицей.
— Работаете дополнительно в городе с камерами?
— Да, в любом городе стараемся использовать все системы, которые имеются. Но есть большая проблема с доступом и качеством записей и с нехваткой камер. Даже в Москве с более чем 180 тыс. установленных устройств для полноценного обеспечения поисковых мероприятий хочется увеличить их количество на три.
— Как вы применяете эти решения? Какова эффективность?
— Вертолет используется для того, чтобы человек мог навести на себя — если он на связи с еще не севшим телефоном. Сейчас это делают добровольцы — нам помогает вертолетный добровольный поисково-спасательный отряд «Ангел».
Фото: Антон Карлинер / «Хайтек»
Если вертолеты сильно помогают в поисках, то эффективность дронов пока не очень высокая. На сотню применений нашли людей три раза. Но дроны помогают делать фото и видео, создавать оперативную карту, чтобы обновлять данные о местности.
Также у нас есть проработанная инициатива — краудсорсинговый проект. Беспилотник пролетает над квадратом 500 на 500 м и делает около 600 фотографий с высоты 40 м. Если их отсматривать в штабе поиска, то нам нужно много людей — через 40 минут глаз замыливается, а через два часа человек становится абсолютно неэффективен.
Мы опытным путем пришли к тому, что это должны быть именно фотографии, но не видео — на видео все пропускаем. Мы сделали ресурс в интернете, куда выкладываем нарезанные фотографии, люди их рассматривают. Так добровольцы могут заниматься поисками, находясь дома. Мы подсмотрели эту технологию у спасателей, которые работают в Карпатах. Они уже много лет так делают, и мы сделали такой же ресурс и надеемся, что он будет эффективен и полезен.
Сейчас мы действуем обходными технологиями — ищем то, что поможет нам искать человека пешком и с фонарями.
«У нас государство под эгидой сохранения данных запрещает запеленговать устройство»
— Расскажите о случаях, когда дроны помогали находить людей.
— Невысокая эффективность беспилотников как технологии связана с несколькими моментами. Во-первых, время полета. Во-вторых, стоимость: если мы хотим особенные свойства аппарата, его стоимость становится пугающей. В итоге получается, что нахождение людей при помощи беспилотников — огромная проблема.
Впервые мы нашли человека с дрона в Ростовской области зимой. Человек, который плохо ходит, ушел в поле. Потребовалось несколько часов.
Во второй раз мы проверяли свидетельство, место было легче всего осмотреть с беспилотника. Человека обнаружили.
В третий раз человек мог быть где угодно — это Шатурские леса. Он был на связи минимум сутки, но закон не позволяет запеленговать мобильный телефон. Мы развернули поисковое мероприятие, которое не увенчалось успехом. Благодаря упорству координатора поиска — а мы искали человека две недели — его обнаружили с беспилотника. К сожалению, погибшим. Но человек был обнаружен — как технология это сработало.
— Как вы используете пеленгацию, данные о смартфоне?
— В Польше и США людей ищут при помощи мобильных данных. Достаточно объехать лес, запеленговать устройство и забрать человека, не отправлять 27 человек в чащу. У нас государство под эгидой сохранения данных запрещает пеленговать устройство.
Мы лоббировали долгое время возможность для службы 112 получать данные о местоположении. Раньше человека после аварии спрашивали, какой километровый столб он проехал. Сейчас 112 получает местоположение звонящего, но с большой погрешностью. Если в городе это плюс-минус 400 м, то в лесу — 2 км. Низкая точность позиционирования не дает возможность использовать ее для поиска.
Технически GSM помогает определять положение человека. Излучатель на базовой станции способен примерно определить, на каком расстоянии находится человек от него, а три таких излучателя дают приблизительное расположение. Даже если излучателя два, мы смогли бы сузить периметр поиска, получить какой-то шанс в виде сектора шириной 550 м и длиной в 2 км, но сейчас у нас нет даже этого.
«Устройство сообщает, где находится человек. Мы идем и забираем его»
— В каких инструментах сегодня поисковики нуждаются больше всего?
— Сейчас в каждом поиске по московскому региону участвуют в среднем 27 человек, причем на одном — два, на втором — 80. Этого катастрофически мало. Чтобы прочесать пешком квадрат 500 на 500 м в обычном подмосковном лесу, предполагая, что человек может лежать и не откликаться, нам потребуются четыре-пять человек на восемь часов с хорошей подготовкой, в правильной одежде. В этом квадрате они оставят примерно суточную норму калорий. Далеко не каждый человек сможет выполнять эту физически тяжелую работу восемь часов. При этом в ходе стандартного поиска у нас таких квадратов от 20 до 50. Мы их никогда не прочешем, нам не хватит людей.
Из 27 человек три организовывают поиск, остальные работают в лесу. 24 человека исследуют пять квадратов и уставшие поедут домой или
на работу. На выходных они могут вернуться домой, поспать и снова приступить к поиску.
«Нам нужно снизить потребность в большом количестве людей во время поиска. Приятно представлять себе такую картинку: мы приехали вчетвером на микроавтобусе и едим хот-доги, а потом нам устройство сообщает, где находится человек. Мы идем и забираем его. Такое решение нам бы очень помогло».
Сейчас, несмотря на востребованность таких решений, множество людей теряются, например, возле экватора — из-за отсутствия технологий поиска. Однажды на Euronews показывали, как человек вышел с вертолета в Бельгии над лесом и полиция заявила, что это самоубийство. При этом найти тело невозможно: «Человек упал в лес. Как его найти?». А мы находим, но находим ногами.
— Как ищут людей в других странах? Можно ли опыт и технологии использовать в российских реалиях?
— Внутри «Лизы Алерт» есть уникальный опыт, и мы пытаемся изучить, что есть в других странах.
Спасательные отряды по всему миру аккумулируют опыт и выпускают его в виде методичек. Но среди данных, которые они там пишут, например, есть такой параметр: ребенка пяти лет надо искать в радиусе 1,9 км от места пропажи, и этот показатель одинаков как для Англии, так и для Австралии. Но у нас редкий пятилетний ребенок не убежит за 5 км. К тому же родители в среднем часа три надеются, что ребенок у соседей или гуляет в другом дворе, поэтому никуда не сообщают о пропаже.
Глобально можно убрать многие проблемы, если людей научить пользоваться гаджетами. У канадского грибника есть кнопка, которая позволяет вызвать вертолет. Для использования устройства оплачивается страховой тариф. Я с трудом представляю, как мы это перенесем на российскую действительность, как будем выдавать такие устройства бабушкам и молодым людям.
В Якутии каждый год замерзают люди. Их может забрать вертолет, но там нет связи. Есть два решения: либо часто и дорого поднимать в воздух вертолет и мониторить всю дорогу, либо выдавать подобные устройства каждому в аренду на въезде и на трассу и забирать на выезде. Все спутниковые операторы имеют такие устройства спутниковой сигнализации.
Фото: Антон Карлинер / «Хайтек»
К счастью, отношение к человеческой жизни в мегаполисе начинает меняться. Мы видим, как все больше людей начали ходить в лес с мобильными телефонами.
«Нам нужно решение, позволяющее найти человека в радиусе не менее 10 км быстрее, чем за десять часов»
— Если говорить о гаджетах вроде детских часов — они изначально предназначены, чтобы посмотреть, где ребенок. Как они работают на практике? И что применять для людей старшего возраста?
— С их использованием есть много проблем. Далеко не все устройства показывают местоположение адекватно. Нужно смотреть, к какой карте их данные привязываются. И если мама ребенка вместе с папой смогут в них разобраться, то что будет делать бабушка? Нужно простое в использовании, продуманное устройство, но тогда оно не будет стоить 1 500 рублей. В любом случае, обычно такие гаджеты через полгода лежат дома.
Если говорить о пожилых, то 83-летние в 70% случаев страдают болезнью Альцгеймера. Они могут уйти из дома и не вернуться. В Дании эти люди «окольцованы» браслетами, все знают, где они. В Испании этот браслет без GPS, но он имеет конкретный цвет и QR-код со всей информацией о человеке. Нам нужны браслеты с GPS, которые будут долго работать, симпатичные, но неснимаемые. Это головная боль для государства. И то, что сейчас мы обсуждаем в формате исследовательского проекта «Одиссея» благотворительного фонда «Система», — намного меньшая фантастика. Основная задача этого проекта — предложить технологическое решение, позволяющее найти человека, потерявшегося в лесной местности без источника связи в радиусе не менее 10 км быстрее, чем за десять часов, в любую погоду и любое время суток. Будем надеяться, что участники «Одиссеи» предложат эффективные технологии поиска или устройства.
В России дефицит таких гаджетов для категорий населения «старики» и «дети». Необходимо достаточно простое устройство, а, с другой стороны, обеспечивающее контроль местоположения, чтобы с него можно было сообщить о проблеме. Такого идеального устройства мы пока не видим и не знаем. Мобильный телефон часто спасает человеку жизнь в ситуации, если он потерялся, но он должен быть всегда заряжен.
— Расскажите о случаях, когда такие устройства помогали найти людей.
— Мы никогда не получали заявку на ребенка, у которого на руке есть детские часы. Находили старушку с потерей памяти, в отряд звонили родственники и сообщали ее примерное местоположение.
Гаджеты — история будущего.
В 2015 пропал человек в Подмосковье, искали пять дней и нашли. Он был без телефона, волонтеры посоветовали его родственникам купить телефон. В прошлом году тот же человек потерялся с мобильным телефоном. Искали семь дней, нашли погибшим.
«Одиссея» и «Кнопка жизни»
— Что вы думаете о проекте «Кнопка жизни»?
— Это отличная концепция. Но недостаточно иметь устройство, подключенное к колл-центру. Россия разная, в ней работает множество разных служб, их компетенции отличаются от города к городу.
Служба, которая отвечает за это устройство, должна уметь сообщать в нужные органы информацию.
— Эффективны ли сервисы операторов мобильной связи, предназначенные для контроля за устройствами ребенка?
— Это очень полезная вещь. Важно, чтобы они часто получали местоположение, потому что дети перемещаются очень быстро. Тогда они, запущенные на полную мощность, будут полезны.
<img src=«/files/users/u3/2018/10/59793.jpg»Фото: Антон Карлинер / «Хайтек»>
— Вы выступаете экспертом в проекте «Одиссея» — конкурсе по созданию поисково-спасательных технологий нового поколения. Каких результатов ожидаете?
— Я рассчитываю, что в конкурсе примут участие светлые умы, которые дадут возможность иначе применять технологии и на каждом поиске задействовать меньше людей. Как человеку, который сидит на краю леса и организовывает поисковые мероприятия, мне хочется всего и сразу.
Сейчас сложно фантазировать, какие технологии будут развиты или как будут применены существующие. Но вариантов может быть много. Например, ученые из МФТИ мне рассказывали: электронный нос, который есть у Opportunity на Марсе, может унюхать миллионную долю грамма вещества. Унюхать в лесу человека в теории сильно проще. Но нужно захотеть сделать эту технологию, захотеть ее проработать, потратить безумное количество денег, чтобы запустить в реализацию.
В первую очередь технология не должна быть связана с мобильным телефоном, потому что у многих он либо севший, либо его совсем нет. Нужна технология, которая найдет человека под кронами деревьев. Чем она меньше, чем дешевле, тем лучше. Она может занимать два КамАЗа, но из-за стоимости мы могли бы поставить такую аппаратуру в каждом городе, или она должна быть размером с чемодан, чтобы человек мог полететь с ней в любой регион.
Если полученные решения будут эффективны и интересны государственным службам, то те, кто их разработает, смогут получить адекватное финансирование. Если технологии будут апробированы в России и покажут свою эффективность, это будет важное достижение в мировом масштабе, ведь проблема пропавших людей есть в любой стране.
Идеальный грибник взял с собой компас и он умеет им пользоваться. Перед входом в лес он взял линейный ориентир. У него с собой навигатор и кнопочный телефон — со смартфоном может оказаться, что в лесу было много фейсбука, а карта уже не открывается.
— И еще один для меня личный вопрос, как для отца четырехлетней девочки. Как объяснять ребенку, что делать?
— Скоро уже можно идти в школу безопасности «Лиза Алерт». Мы проводим их примерно раз в месяц, участвуют до 350 детей.
Главная технология — ребенок не должен бояться рассказывать что-то родителям, бояться кричать. Ведь ему везде и всегда запрещают кричать — в кино нужно сидеть тихо, бабушка спит — помолчи. Он должен уметь орать, собирать вокруг себя волнующихся, стоять и ждать.
К счастью, большая часть заявок на пропавших детей — это когда они пошли наперекор правилам, не дождались родителей, пошли домой и стоят ждут у квартиры, пока им откроют дверь.
- Источник(и):
- Войдите на сайт для отправки комментариев