Как дела у соседей?

-->

Директор Института мировой экономики НАНУ, академик Юрий Пахомов: «Почему Украина стала страной рутины и малых дел?»

Когда деловые круги США поняли, что Украина, — подвластная Америке страна, — лишенная собственных внедренческих амбиций, они стали ставить условия: «Мы платим вам деньги, а все результаты, — наша собственность»

Paxomov_Yu_N1.jpg Юрий Пахомов

О коррупционной ориентации экономики, заложенной Западом на старте в постсоветском пространстве, обстоятельно пишет бывший Премьер Польши Гжегорж Колодко в книге «Мир в движении» (Москва: Магистр, 2008. — 475 с.). Другое дело, что одни страны (Беларусь, Россия) сменили модель зависимости на созидательную, а в Украине она не случайно прижилась. Известно, что США к «элитам» зависимых третьесортных стран относится прагматично: растление их, — для США гарантия, что «не соскочат с крючка». Так что все было продумано.

  • В современном динамичном мире трудно представить ситуацию, когда страна былых масштабных свершений без видимых на то причин сворачивает все передовое, и сосредотачивается на малых делах и технической рутине.

Но в случае Украины именно так получилось. Ведь за восемнадцать лет в стране не создано ни одного модерного завода. А то, что осталось от советского наследства — устарело и выглядит рутиной. А вот в недавно еще отсталом (по сравнению с Украиной) Китае за эти же годы создано 60 тысяч заводов. Причем, упор уже делается на технологический прогресс.

Есть и ученые, и наука. Государства нет…

  • В России, несмотря на кризис, чуть ли не каждую неделю СМИ оповещают о вводе в строй нового, технологически передового объекта. Это (если иметь в виду последние месяцы) — и крупнейший в мире завод сжиженного газа на о. Сахалин, и модерный металлургический гигант в Магнитогорске (превосходящий прежнего металлургического лидера по всем параметрам, в том числе, по масштабу), и скоростной поезд (260 км в час!), соединяющий Москву с Санкт-Петербургом и с Нижним Новгородом, и ввод в строй крупнейшей в мире гидроэлектростанции, построенной Россией в горной части Таджикистана, и многое другое.

В передаче «Российские вести» по таким поводам часто звучат слова «впервые в мире».

В Украине же, еще недавно славившейся передовыми научно-технологическими комплексами, с момента появления суверенной державы усилия сосредоточены лишь на эксплуатации наследства, доставшегося от прежней страны. Научные идеи, служившие в советское время источником передовых в мире технологий, во многом поугасли, да и не доводятся они — по причинам общего упадка — до нужной степени технологической готовности. Что же касается иностранных инвесторов, то они вкладывают капитал лишь в сферы с быстрым оборотом, то есть, в торговлю, финансовые сделки, операции с недвижимостью. До технологических инноваций дело не доходит. Парадокс состоит в том, что даже созданные в Украине, и востребованные за рубежом высокотехнологичные новинки украинской экономикой отторгаются.

  • Началось это отторжение уже в первые годы существования суверенной Украины, — когда еще имелись высокотехнологичные комплексы — то есть, имелось поле для внедрения новинок. Уже тогда шокирующее впечатление произвел отказ от использования выдающегося открытия в области нанотехнологий — так называемого электронно-лучевого физического осаждения пара (аббревиатура: EB — PVD), — сделанного в Институте электросварки им. Е. О. Патона.

Готовность купить эту технологию тут же высказали американцы, которые рассчитали: эффект от внедрения изобретения к 2005 году превысит $ 7 миллиардов (см. статью академика НАНУ Б. Мовчана, «2000» от 21.08.2009 г. — Ю. П.).

Убедительные примеры на сей счет приводит известный обозреватель еженедельника «Зеркало недели», ученый-физик Александр Рожен в статье журнала «Радуга» (№4.2009 г.) «Хроники великой надежды», посвященной академику НАНУ Лукьяну Ивановичу Анатычуку. Оказывается, в возглавляемый им Институт с целью приобретения опережающих «хайтековских» устройств приезжают солидные заказчики из лучших научно-технических центров Японии, Франции, США и Китая. Здесь изобретаются, и доводятся до стадии готовности уникальные термоэлектрические устройства для космоса, быта, медицины, энергетики. Но в Украине эти — готовые к применению устройства — ему внедрить не удается.

  • На все попытки убедить руководство страны использовать разработки следует ответ: «Денег нет!», и (что тоже для нашей страны симптоматично) советуют: «Обращайтесь к олигархам!..». А те (это также показательно) спрашивают: «Вернутся ли вложенные деньги с прибылью за год?». Получив ответ автора: «Через год — нет, но через три пойдет чистая прибыль», — бизнесмены отвечают: «Нет, это нам не подходит…» И такой ответ Анатычук и его Институт получают все годы существования страны, то есть, почти двадцать лет.

Возникает естественный вопрос: почему в других странах столь короткий (3 года) вариант окупаемости оказывается очень даже приемлемым, а в Украине, — нет? Само это свидетельствует, что не случайно Всемирный Банк (ВБ) и Международная финансовая корпорация (МФК) в докладе «Ведение бизнеса 2008» поставили Украину в число мировых аутсайдеров. Она нашла свое место «в хвосте», аж на 139‑й позиции. И потянуло страну оценочно вниз, в решающей степени, именно отсутствие инноваций.

И капитализм у нас не подлинный, а фальшивый

  • Причины отторжения в Украине инноваций как фактора развития обычно сводятся к правовому беспределу и властно-политической неустойчивости. Действительно, иностранные инвесторы именно по этим причинам обходят долгосрочные инновационные проекты: они не хотят рисковать. Более того, наша ненадежность уже и на мировой арене становится знаковой. Ведь даже сторонница нынешней украинской власти — член ПАСЕ Евросоюза Ханна Северинсен — назвала Украину больной страной, в которой Конституция, — это футбол.

И все же неустойчивость власти и правовой беспредел объясняют факт отторжения экономикой инноваций лишь отчасти. Дело к этому не сводится. Более того, — не это главное.

  • В Украине, из-за произошедших за годы независимости перерожденческих деформаций, возникла уникальная ситуация, когда технологические инновации, даже выгодные по рыночным критериям, властвующим верхам не нужны, и даже невыгодны. И именно по этой причине в Украине бесконечно откладываются государственного уровня меры, формирующие благоприятную для инноваций макро — и микросреду.

И не случайно, что сменяющая друг друга власть, почти двадцать лет игнорирующая технологический прогресс, не задает себе вопроса, почему это происходит — она лишь имитирует свою по этому вопросу озабоченность. Конечно, такое поведение неслучайно! Правдивый ответ на такой вопрос разоблачил бы природу и украинской власти, и порожденной ею бизнес-элиты. Так, при тщательном рассмотрении ситуации стало бы ясно, что с обретением страной независимости (в ходе смены плановых регуляторов на рыночные) в экономику небескорыстно была заложена властью и крупным бизнесом псевдорыночная матрица, ориентирующая общество не на экономическую эффективность, а на масштабное обслуживание интересов трех субъектов:

  • зарубежных (западных) хозяев;
  • украинской власти;
  • сросшейся с ней бизнес-элиты.

Именно по этой причине сам капитализм (в статусе крупного капитала) обрел в Украине черты паразитизма и вырожденчества, несовместимые с прогрессом, определяемым инновациями. Сам капитализм у нас не подлинный, а фальшивый, лишенный жизненных сил, а, значит, — недолговечный. Ведь подлинный капитализм не может обойтись без роста эффективности и нарастания конкурентоспособности — то есть, без вложений средств в обновление производственных фондов, и в развитие инновационных технологий. Таковы мотивы и поведенческий стереотип любого нормального капитализма. В Украине же, даже у крупного промышленного капитала, определяющего судьбу страны, этих мотивов как правило нет. И это — при огромных масштабах обогащения бизнес-элиты, удивляющих Европу. При этом стареющее оборудование окончательно добивается, а доходы то ли выводятся за границу, то ли тратятся на построение дворцов, приобретение яхт, и вообще роскошную жизнь.

  • Конечно, поведи себя крупный бизнес столь беспечно где-нибудь в Германии, или Америке — пришлось бы «закрывать лавочку» из-за вытеснения с рынка конкурентами. В Украине же десятилетиями преуспевают и даже становятся хозяевами жизни именно те, кто должен был бы (по законам конкуренции) давно обанкротиться.

Возникает вопрос: каковы причины подобного успеха, полученного не только вопреки законам конкуренции, но и по результатам деградационного перерождения?!

Разумеется, подобное явление не было случайным. Причина заключается в том, что преуспевание украинского крупного бизнеса в условиях технологической деградации, да еще и при внешнеэкономической открытости, возможно лишь при наличии мощных элитарных мотиваций, и особой, защищающей бизнес-элиту среды, с лихвой компенсирующей отсутствие доходов от технологического прогресса. Вывод напрашивается сам собой: компенсирующие доходы — это доходы, с одной стороны, изъятые у народных масс, а, с другой — получаемые от особых льгот, махинаций, и коррупционных сделок.

  • Характерно, что истоки этих, — ублажающих бизнес-элиту и власть процессов, обнаруживаются уже на старте появления украинской экономической системы, которая (как показал в своей книге Г. Колодко) задумана была за рубежом. Западным, и нашим реформаторам важно было наскоро сформировать преуспевающую «свою» бизнес-элиту. Именно по этим причинам стране была навязана обесточивающая экономику модель (так называемого «Вашингтонского консенсуса») — аналогичная той, которая в 80‑е годы обрушила экономики в странах Латинской Америки настолько, что то время названо было «потерянным десятилетием».

Paxomov_Yu_N2.jpg .

Если посадить желудь дуба — вырастет дуб, если семя чертополоха — чертополох

Смысл этой модели в Украине заключался не только в том, чтобы разрушить потенциал вчерашнего врага (СССР), но и в том, чтобы сыграть на алчности вырвавшихся на постсоветскую арену неофитов. Причем алчность, по замыслу, должна была пронизать не только бизнес, но и правящие верхи. Кто-то скажет, что бизнес — всегда алчность. Но это не так. Ответственный (а не воровской) бизнес — это экономия на всем ради развития. И, кроме того, это еще и репутация. В странах Западной Европы даже в семидесятые годы, пока общее благоденствие не наступило (т.е. пока они пережили примерно нашу стадию), для владельцев крупного капитала считалось недопустимым и позорным жить в роскоши. Глава преуспевающей корпорации обычно демонстративно соблюдал скромность в быту, и ездил на недорогом автомобиле. И то, что шведский король тогда передвигался на велосипеде — был сигнал, посылаемый богатым гражданам в ситуации, когда народ еще беден.

  • Кстати, в США, когда страна лишь пробивалась в лидеры, скромность в быту была культовой и повсеместной. Причем пример показывали, за редким исключением, и самые богатые граждане, и лидеры страны. А. В. Коржаков, сопровождавший Б. Ельцина при посещении резиденций президентов США, в своих воспоминаниях писал: «Скромность и простота резиденций повергла нас в уныние…».

Весьма основательно в те годы американское государство «общипывало» свой крупный бизнес. Об этом свидетельствует хотя бы тот факт, что за период 1928‑1964 годов число долларовых миллионеров (не миллиардеров!) уменьшилось с 32 до 13. Украина же, лишь начиная свою экономическую жизнь, ведет себя так, как будто страна идет к закату: она, едва родившись, и провалив экономику, бьет рекорды по числу долларовых миллиардеров. Мудрец Конфуций говорил, что «в бедной стране стыдно быть богатым; а в богатой, — бедным». Ведь вся мировая история свидетельствовала о том, что ажиотажная роскошь и растление нравов охватывали страну лишь тогда, когда она, достигнув вершины, сходила с арены.

А теперь — как это происходило

Известно, если посадить желудь дуба, то вырастет дуб, а если семя чертополоха — чертополох. Для осознания и оценки этого обстоятельства в Украине важно сопоставить генетику украинского рынка с рыночным проектом, выращиваемым в Китае. И когда увидим разницу, касающуюся «корешков», станут ясны различия «вершков». Так вот, в Китае, где (как и в Украине) до этого вообще отсутствовал рынок, коварные советы от США были напрочь отвергнуты, и применен был для создания рынка и рекрутирования бизнесменов принцип «Вертушки».

  • Дано было задание руководству всех предприятий выделить и утвердить на партсобраниях лучших из лучших: молодых, энергичных, высоконравственных, толковых, предприимчивых. Отобранных (а их были даже для начала сотни тысяч!) послали учиться бизнесу: кого-то — в США, Японию, другие страны; кого-то учили в учебных бизнес-центрах у себя.

После учебы каждого выпускника за счет государства наделили начальным капиталом, и определили ответственным бизнесменом в той или иной сфере экономики; на том или ином бизнес-участке.

  • Кто-то получил задание организовать торговый центр; кто-то — мастерскую; кто-то — кафе или ресторан; кто-то — инновационный бизнес-инкубатор. Причем каждый находился под контролем и наблюдением. Если преуспел — поощряли и перемещали «вверх».

Именно из числа этих новобранцев выросли руководители крупных корпораций. Если не получилось — возвращали на прежнее (добизнесовое) рабочее место с прежней зарплатой. Отсюда название проекта: «Вертушка».

  • К тому же национальный рынок расширялся постепенно, по мере основательного (особенно, — институционального) освоения рыночных процессов, и оснащения рынка подготовленными кадрами. В итоге — фантастический успех — успех развития и роста, когда рынок — мотор, а государство — руль.

По-иному формировался первичный бизнес у нас, сначала в СССР, затем в Украине. Советом Министров СССР во времена М. Горбачева (с подачи Запада) было принято решение об амнистии лиц, отбывающих срок за экономические преступления. За этим последовали рекомендации МВФ, названные «шоковой терапией». Согласно этим «рецептам» одномоментно было аннулировано плановое хозяйство, кооперационные цепочки оказались разорванными, и в образовавшемся хаосе возобладали личности с определенной репутацией.

  • Страна опустилась в пучину тотальной коррупции, и тут сращивание с властью крупных бизнес-группировок (поначалу, — т.н. «бригад») стало неизбежным. Крупнейшие производственные комплексы раздавались «своим» под фиговым листом ваучерной приватизации. Вначале (по инерции) во власть приходили крупные фигуры. Но вскоре они были отодвинуты. Приход во власть той или иной личности стал определяться наживой. А еще Ф. Рузвельт говорил, что «правительство, которым управляют деньги, так же опасно, как правительство, которым управляют бандиты».

Не случайно со временем произошла деградация кадров, когда главным критерием пригодности стала верность идеалам «майдана», а культовой фигурой Майдан выставил полусумасшедшую Бабу Параску. Вспомним, что подлинные революции выдвигали людей типа Че-Гевара.

  • В дальнейшем процесс сращивания крупного капитала с властью, и доминирования в стране соответствующих интересов не только воспроизводился, но и усиливался. Доходы, щедро получаемые крупным бизнесом за счет смычки с властью (включая прокурорскую, судебную и милицейскую системы), не могли не ослаблять стимулы модернизации и создания принципиально новых производств. Масштаб этих «привилегированных» доходов труднообозрим, а их источники многообразны. Тут — и заказные «черные дыры» в законодательстве, и махинации с бюджетом, и рейдерский (и всякий иной) захват и передел собственности; и квазилегальный захват огромных земельных массивов, и доходы от спекуляции недвижимостью, и аферы на таможнях, и многое другое.

Ко всему этому в нужное время подключались проплаченные СМИ. Чего в этом отношении стоят, к примеру, слова о том, что богатые накормят бедных, что Украина вот-вот станет Францией, или псевдонаучные «дебаты» о так называемом линейном (плоском) налоге, что маскировало снижение налогов на богачей путем перекладывания издержек на бедных?!

  • Естественно, что в такой «расслабляющей», и в стороне от производства обогащающей ситуации капиталоемкий процесс модернизации становится неактуальным и невыгодным. Более того — еще и опасным из-за рисков, свойственных инновациям. Соответственно, высвободившиеся (за счет экономии на несостоявшихся сбережениях в целях созидания и модернизации) средства, а также «наваренные» за счет привилегированного статуса финансовые потоки были развернуты в русло личного обустройства быта бизнес-элиты, а заодно и власти.

Разумеется, после советской уравниловки, и посещений на Западе злачных мест, жажда изощренной роскоши оказалась непреодолимой. Дворцы, поместья с новыми крепостными, свои охотничьи угодья, личные самолеты и заграничные курорты — все это лишь распаляло аппетиты верхушки. А господа пониже — уровней областей, районов, а то и поселков (поскольку потребительский шабаш заразителен) — в свою очередь старались не отстать. В итоге экономика как целостность все больше разворачивалась в сторону алчного многосубъектного и многоканального элитарного потребительства, а тирады насчет эффективности, инноваций, как и евроинтеграции, стали носить отвлекающий характер.

Paxomov_Yu_N3.jpg .

Страна совершила транзит в феодальное прошлое

  • Трансформации, в которые погружается Украина, и которые предопределили развертывание главных финансовых потоков в русло элитарного потребительства, повлекли за собой (из-за провала инноваций) господство технологической рутины. А это превращает Украину в страну отсталую, страну малых дел. Малых не столько по масштабу, сколько по значимости.

Тут надо особо подчеркнуть, что в качестве страны малых дел Украина совершила транзит от современной — сценарной (долгосрочной) культуры Времени к культуре, свойственной не капиталистическому, а феодальному обществу. Ведь именно примитивные системы в своей деятельности укладываются в период от урожая до урожая, или, применительно к нам, еще и от бюджета до бюджета.

  • Масштабные дела — это обычно дела долгосрочные, но они (кроме прочих помех) блокируются у нас уже потому, что жизненные циклы в Украине (а, соответственно, и оценочный критерий) — это время «от бюджета до бюджета». В такой ситуации, т.е. в убогой культуре времени, поневоле засчитывается в виде сделанного и оцененного лишь то, что укладывается в годичный срок. Так что и эта причина подталкивает к жизни малыми делами, а не делами масштабными (к каким относятся инновации), которые не укладываются в год. Так что примитивная культура Времени — это еще и оковы на пути прогресса. А ведь было время, когда Украина жила пятилетками. Упрек Украине состоит и в том, что ныне сценарную культуру Времени исповедуют даже ранее отсталые страны — среди них Ю.Корея, Индонезия, Малайзия и, конечно же, Индия и Китай. Не говоря уже о странах Запада. И это понятно. Ведь крупные и значимые проекты, как правило, всегда долгосрочны. Особенно это относится к проектам, основанным на инновационных технологиях.

В Украине с ее ажиотажной потребительской вакханалией все это несовместимо, как несовместимо и с выводом крупных финансовых потоков в оффшоры. Каждая из стран, совершающая переход от рутины к инновационной экономике, культивирует сбережения, и доводит долю накопления через сбережения до 40‑50 и более процентов, что в разы превосходит то, что делается у нас. Что же касается пребывающих у нас иностранных инвесторов, то они могли бы модернизировать производство только вслед за национальным капиталом; да и то — при прочих благоприятных условиях (особенно — приемлемого инвестиционного климата).

  • Впрочем, ныне, после многих лет паразитирования на наследии советского прошлого, преодолеть инновационный вакуум для выхода Украины из ловушки отсталости не так-то просто. Даже в случае отлучения (что мирно невозможно) бизнес-элиты от кормушек и преодоления сращивания крупного капитала с властью, решать проблемы разблокирования инноваций будет сложно. Одной коррупции, которая, по сути, стала главным регулятором экономики страны, вполне достаточно, чтобы страну прикончить. Тем более что в стране есть опасность свыкания и с коррупцией, и с периферизацией.

Проблема инновационного развития экономики Украины теперь уже не свелась бы только лишь к масштабным финансовым вложениям, и механизмам выстраивания «длинных денег», обслуживающих долгосрочные инновационные проекты. Менять пришлось бы и общество как целостность, а не только механизмы финансового регулирования.

  • Ведь за годы растранжиривания доходов на цели элитарного потребительства произошло радикальное перенацеливание экономики на персональное обслуживание бизнесового и властного бомонда. Соответственно к этим, теперь уже главным целям, все годы подстраивались не только интересы крупного бизнеса, но и иждивенческая психология широких народных масс, и все ключевые механизмы (легальные и нелегальные) функционирования экономики. А это уже означает (как в случае крушения СССР) необходимость радикального переустройства не только экономики, но и всего общества. Ибо те процессы, которые задействованы в облуживании элитарного потребительства, и которые являются главными двигателями жизни страны, сами по себе не ослабнут, и не «рассосутся».

И никакой «оранжевый» майдан-карнавал тут не поможет. Власть же — административная, политическая (включая Верховную Раду) и экономическая — не может сама пойти против себя. Так точно, как человек не может сам себя из ямы вытащить за волосы. Слова Конфуция о том, что «в бедной стране стыдно быть богатым, а в богатой, — бедным» — не для Украины. Так что ситуация, связанная с отвлечением доходов в русло алчности и потребительства, будет лишь усугубляться.

Соответственно, матрица, разворачивающая экономические, политические и социальные процессы в русло элитарного потребительства будет автоматически отсекать или обессиливать все, что не укладывается в главную парадигму, и, соответственно, в главное русло движения финансовых потоков. И, особенно, эта матрица будет (что и происходит) обесточивать технологическую модернизацию, что оборачивается отторжением в стране инновационных прорывов и больших свершений.

  • Отсечение того, то не укладывается в матрицу обслуживания богатых, происходит по множеству каналов; но прежде всего это касается производства, доходы которого перераспределяются в пользу верхушечного присвоения, а не созидания.

В. Семиноженко, например, приводит данные («День» от 27.07.2007 г.), согласно которым распределение валовой прибыли осуществляется в Украине в пользу финансовых посредников, операций с недвижимостью, крупных торговцев. Так, машиностроение, которое создает 4,7 процента ВВП, получает лишь 3,2 процента валовой прибыли. Далее, обрабатывающая промышленность платит 53,4 процентов налогов на производство и импорт, а торговля и субъекты, осуществляющие операции с недвижимостью, — 10,8 процентов. То есть, получается, что в стране куда выгоднее спекулировать, чем производить.

(Окончание следует)

http://www.chaspik.info/…ews/5614.htm



nikst аватар
  • Да уж… Суровый, я бы даже сказал, безжалостный и одновременно – объективный – анализ современного состояния экономики, экономической и научно-технической политики и (нерадостных) перспектив развития сувереноой страны Украины. И этот «приговор» делает не какой-то диссидент-одиночка, а директор солидного Института мировой экономики НАНУ, академик. То есть человек прекрасно информированный и хорошо знающий предмет, о котором пишет… Какие уж там нанотехнологии, какая там «наноиндустрия»?.. Не до жиру – быть бы живу…
nikst аватар

Директор Института мировой экономики НАНУ, академик Юрий Пахомов: «Почему Украина стала страной рутины и малых дел?»

Что же нужно было проделать с жизнерадостной нацией, чтобы она стала самой несчастной?!

(Окончание. Начало — «Час пик» № 36 (438) от 13 сентября 2009 г.)

ЕС нами просто подавится

  • Наше стремление к роскоши, подпираемое коррупцией, в Европе обернулось бы отсидкой в камере. Ни одного из наших «хозяев жизни» на переезд с бизнесом в Европу (с ее не до конца утерянным аскетизмом) и кнутом не загнать. Потому наши герои и «рвут рубаху» (насчет желания вступить в ЕС), что заведомо знают: нас туда никогда не пустят. Не пустят из-за угрозы краха самого ЕС. Ведь Европа этой воровской Украиной просто подавится. Но не бывать нам в Европе еще и потому, что по всем параметрам (в том числе по индексу человеческого развития) Украина от Европы стремительно удаляется. К европейцам куда ближе японцы и китайцы. Нет сомнений и в том (о чем писал еще А. Тойнби), что жители С.‑Петербурга куда ближе к ЕС, чем, скажем, жители Львова.

Инвестиции во вчерашний день

Модернизация производства через иностранные инвестиции важна. Однако, для страны, догоняющей высокоразвитые страны, технологический прорыв на иностранной базе уже невозможен. Ныне, когда значимо лишь конкурентное превосходство, во внешний мир передаются только старые технологии, которые «вышли в тираж» и потеряли способность быть носителем эксклюзивно обогащающей интеллектуальной ренты. Опережающее развитие обеспечивает лишь собственная наука и свои прорывные технологии. Именно по этим причинам Китай, куда валом идут инвестиции Запада, этим не удовлетворяется и ускоренно форсирует свою науку и свои технологии.

  • Хуторянское сознание, — основа украинской идентичности. И, соответственно, Гуляйполе батьки Махно это, прежде всего, ментальность и поведенческий стереотип.

В странах ЕС, ценности которых мы якобы исповедуем, налоги на доходы богатых доходят до 45‑60 процентов.

  • В предыдущей публикации мы остановились на том, что в качестве страны малых дел Украина совершила транзит от современного к феодальному обществу. Отсечение всего, что не укладывается в матрицу обслуживания богатых, происходит по множеству каналов; но прежде всего это касается производства, доходы которого перераспределяются в пользу присвоения этих средств верхушкой, а вовсе не созидания.

Смертельный удар по будущему страны

Еще хуже, чем в промышленности, сложилась ситуация в сельском хозяйстве. Получается, что сельскохозяйственное производство в СССР с его осмеянными в Украине колхозами, выглядело на этом жалком фоне сверхуспешным. И, конечно же, наибольшей дискредитации (вернее, забвению) подверглись технологические инновации. Ведь их внедрение нанесло бы наибольший урон обогащению элиты — ибо отвлечение средств от затрат на роскошь на высокотехнологичные проекты было бы в технологически отсталой стране и долговременным, и масштабным.

  • Ныне финансовое истощение и без того дряхлеющего производства обернулось в Украине исчерпанием потенциала даже низкотехнологичной индустриальной модели. В такой, опасной для самой элиты ситуации, власть обеспокоилась теперь уже неспособностью экономики обеспечивать население товарами, и пошла на экономические авантюры. С одной стороны, были настежь открыты «ворота» импорту, что ухудшило сальдо торгового баланса, и привело к вырезанию скота и подрыву легкой и пищевой промышленности. С другой стороны — власть пошла на опережающее, то есть, «оторванное» от производственного потенциала наращивание через печатный станок денежных доходов населения. Так, в 2007 году, по сравнению с 2000 годом, доходы эти выросли в 4,8 раза при росте производительности труда в 1,2 раза, а товарной массы — в 2 раза.

Как пишет Вл. Иноземцев (известный экономист и социолог — ред.):

«История показывает: опережающий производство рост доходов в условиях догоняющей модели вообще невозможен. Национальной идеей модернизации всегда было сбережение». Украину «оправдывает» лишь то, что она и не догоняющая, и не модернизирующаяся. И пока что другой быть не собирается.

Одновременно власть продолжала — теперь уже через кредиты — навязывать бедной стране культ роскоши, — что и втянуло Украину раньше и глубже всех стран Европы в трясину финансового кризиса. В этой ситуации особенно рельефно проявилось противоестественное стремление властей бедной страны делать на стартовом этапе то, что свойственно успешным странам на закате.

  • Один из опасных симптомов деградации общественной системы в условиях ажиотажного элитарного потребительства является демонстративное игнорирование в стране образа ее будущего. В Украине не случайно игнорируется тот факт, что пробуксовка экономики, — это не только недобор дохода, но и, главное, — смертельный удар по будущему страны. А между тем в нормальной стране образы будущего оказывают на людей большее влияние, чем реалии настоящего. Соответственно, власть должна бы знать: чтобы заботиться о народе, надо заботиться о развитии страны, о ее будущем, не в меньшей степени, чем о зарплате, и ВВП. Действовать во имя будущего означает (помимо прочего), что сбережения и «длинные» деньги важнее «быстрых» денег, а отложенный во времени эффект значимее эффекта нынешнего.

Возвращаясь снова к настоящему, отметим и то, что роль механизма, тормозящего развитие, выполняют в Украине и вырождающиеся под влиянием происходящего цивилизационные ценности. В Украине это выглядит даже экзотично, поскольку потребительская практика класса богатых в стране «гармонично» наложилась на гоголевского Пацюка, и на пушкинское «валятся сами в рот галушки», или песенное «вона його цілує, а він їсть пироги». И хотя разрыв в Украине доходов богатых и бедных для всей Европы — рекордный, пример деструктивного потребительства господ оказался и для средних, и даже бедных слоев населения заразительным. Массовая выдача (в целях популизма) потребительских кредитов подтвердила эти выводы сполна. Избыточные (по сравнению с реальными доходами) покупки элитарных товаров рядовыми гражданами продемонстрировали готовность и низших слоев населения ради роскоши загонять себя в финансовый тупик. Не случайно появился анекдот об украинце, взявшем автокредит, и умершем с голода из-за выплат непосильного долга.

В стране, где идолом становится бездарность, сама идея развития невозможна

  • Разгул в Украине гедонизма (аналог пиршества во время чумы) в качестве чуть ли не главной национальной идеи не только деформирует поведение обывателя. Подобные ценностные ориентации тем более опасны, что они напрочь блокируют развитие страны. Как писал в одной из статей Вл. Иноземцев, «в стране, где идолами становятся люди, бездарно и демонстративно растрачивающие деньги на статусные безделушки, идея развития невозможна». Ведь опыт буквально всех стран, вырвавшихся из тенет отсталости, и ставших успешными, свидетельствует о первостепенной важности культа сбережений и мобилизационных усилий всей нации, сочетаемых если не с аскетизмом, то, по меньшей мере, с бытовой скромностью и разумным воздержанием. На что в Украине, истерзанной лишениями простого люда, и ни во что не верящей, никто не согласится.

О том, что народ крайне пессимистичен в оценке страны, свидетельствуют результаты опроса, проведенного недавно Центром Разумкова.

На вопрос о том, как воспринимается нынешняя Украина на фоне 1991 года, получены (за исключением оценки демократии) однозначно негативные ответы.

  • Подавляющее большинство (78 процентов) граждан считают, что в целом события в стране развиваются в неправильном направлении.

Вера в будущее имеет и ту особенность, что ради лучшей перспективы народ готов (как показывает мировой опыт) переносить тяготы и лишения настоящего. А без тягот и лишений, длящихся подчас многие годы, рывок в благополучное будущее невозможен.

  • Ясно, что в Украине, с ее нынешними несправедливостями, народ в лучшее будущее не поверит; а значит, не станет источником созидательной энергии, без которой успех невозможен.

Иное дело, если власть продемонстрирует волю и способность реализовать крупные проекты, радикально меняющие перспективу, а богатые пойдут на весомые самоограничения, позволяющие для начала народу лучше жить, а в дальнейшем, — менять свой взгляд на перспективу.

  • Значение имеет, конечно же, и облик лидера нации. Без появления на арене то ли аналога Де Голля, или украинского Ататюрка, которого народ без колебаний назовет Отцом нации, сдвинуть страну в направлении прогресса не получится. Уж слишком много накопилось преград для того, чтобы подчинить настоящее будущему. В Украине, где задача прогресса всерьез не замышлялась, представление о жертвах ради будущего не сформировалось.

Понятно, эту ситуацию надо как-то выправлять. Необходимо простой народ «заставить», в духе Ататюрка, если не захотеть успешного будущего, то, хотя бы, смириться с его неотвратимостью. Все это тем более необходимо, что без такого подхода невозможно даже ставить задачу инновационного прорыва. А среди первоочередных задач, содействующих прогрессу, важно реализовать меры, уменьшающие наш катастрофичный (с точки зрения вероятных опасных последствий) разрыв в доходах богатых и бедных. Иначе, при сохранении такого разрыва, инновации подвергнутся отторжению и со стороны наших нынешних богатых, и со стороны бедных. Богатых — по причине цепляния за нынешние сказочные, несовместимые с инновациями, финансовые привилегии. Бедных — потому, что в своем нынешнем плачевном состоянии они идти на жертвы во имя прогресса просто неспособны, да и ни в какое светлое будущее не верят.

  • Радикальное же сокращение разрыва в поляризованных доходах для богатых означало бы конец «лафы», и необходимость (деться некуда) обогащаться за счет развития. Бедным же (как и другим слоям населения) подобная трансформация вернула бы утерянный оптимизм, и веру в лучшее будущее. В таком случае появится то, без чего инновационного рывка просто не бывает.

Альтернатива есть: или умерить свои аппетиты, или испытать гнев народа…

Уменьшение удельного веса доходов богатых, как и преодоление нищеты, должно в идеале происходить через самоограничение элиты; и это ей выгодно, ибо альтернативой может быть лишь гнев народа с предсказуемыми последствиями. То есть, может повториться то, что проделали в девяностых годах сами богатые: народ (теперь уже) может захотеть «все отобрать и поделить».

  • Одновременно правовые меры с должной жесткостью должны преодолеть взаимовыгодное сращивание бизнеса и власти. Соответственно должна быть развернута публичная кампания, касающаяся моральной стороны незаработанного богатства, и приняты экономические меры, нацеленные на дестимулирование демонстративного потребления. Не обойтись и без введения прогрессивного налога на доходы и имущество физических лиц.

Главное же, надо всеми доступными, и принятыми в успешных странах методами и аргументами убеждать и верхи, и низы в том, что именно в эффективных системах общество стремится ограничить потребление предметов роскоши. Тем более — для стран, преодолевающих отсталость через инновационную модель развития, замена демонстрационного потребительства сбережениями является безальтернативной.

  • Особый упор на необходимость сокращения разрыва в доходах богатых и бедных должен делаться именно в Украине потому, что показатель разрыва (сорок к единице, тогда как в странах ЕС — один к шести), является в стране рекордным по мировым меркам. Опасность же такого «рекорда» в том, что чрезмерный (примерно сорокакратный) отрыв богатых от бедных уже обернулся не только позорящей страну бедностью, но и «лидерством» Украины по критериям депрессивности. Вывод этот в отношении Украины сделан Всемирной организацией здравоохранения по результатам исследования состояния психического здоровья в масштабах планеты. Результаты эти, касающиеся нашей депрессивности, тем более поразительны, что украинцы считались всегда (на фоне финнов, англичан и т.д.) весельчаками. Что же нужно было проделать с жизнерадостной нацией, чтобы она стала самой несчастной?!

Причина угнетенности духа и депрессивности, — в огромном перепаде нищеты и богатства по сравнению с тем, что традиционно считали наши люди справедливым. Этот перепад стал шоковым для тех, кто оттеснен на обочину. Непрерывно нарастающая полярность для низших слоев — это не просто бедность, но и угнетенность, ненависть, черная зависть, подавленность, болезненность, что как раз и оборачивается депрессивностью. И таких людей — находящихся ниже черты бедности — в Украине треть населения. Как писал эколог с мировым именем Никита Моисеев, «накопление несправедливости — это накопление неустойчивости в системе». Надо отметить и то, что в ситуации, когда с народом так обходятся, деградирует все: дух и мораль, культура и жизнестойкость нации, здоровье и квалификация граждан, и многое другое.

Нация, находящаяся в депрессии, не способна на созидание

Разумеется, нация, находящаяся в состоянии депрессии, не способна осуществить мощный созидательный порыв. Мировой опыт свидетельствует о том, что отсталость побеждают лишь те народы, которые сильны духом, преисполнены социальными оптимизмом и верой в будущее. Лишь такие народы способны в стартовой фазе борьбы за лучшее будущее мобилизоваться, выдвинуть достойных вождей, и удивить мир великими свершениями. Лишь вера в будущее (что для Украины особенно актуально) консолидирует страну. Ортега-и-Гассет по этому поводу писал:

«Право на политическое единство дается не прошлым, а будущим. Не то, чем мы вчера были, но то, чем все вместе будем завтра, — вот что соединяет нас в одно государство». Нации же депрессивные, живущие сиюминутными интересами, не способны вырываться из плена малых дел, и низких горизонтов созидания. Причем, не способны (о чем свидетельствует именно опыт Украины) даже тогда, когда в виде наследства от прошлого стране достались плоды человеческого гения, поражавшие в свое время мир.

Известно, что современные источники масштабного новаторского созидания заключены не только в человеческом и научно-техническом капитале, но и в институциональном обустройстве экономики. Ведь современное государство взаимодействует с рынком не непосредственно, а опосредованно — через регулирующие устройства в виде системы институтов. Это лишь рынок вещевой, или же продуктовый рынок-базар действуют сугубо рыночно. И только наши, девяностых годов реформаторы, находясь и сейчас при власти, до сих пор не открестились от дремучего по своей природе и ложного тезиса «рынок сам все расставит».

  • Может показаться парадоксальной ситуация, когда по прошествии почти двадцати лет в Украине игнорируется процесс формирования именно тех институциональных регуляторов, которые обслуживают научно-технологический прогресс и крупные производственно-технологические системы. Действительно, страна лишена Банка развития, индикативного планирования и «длинных» денег; в ней игнорируется интеллектуальная собственность; отсутствует столь важная для инноваций система госзаказов по контрактам.

Полагаю, что подобная институциональная обедненность не случайна. Институтов этих нет в стране именно потому, что в условиях развертывания экономики в сторону элитарного потребительства такие институты разрушали бы, и ущемляли главный для хозяев жизни процесс — процесс личного накопительства и бытового обустройства по стандартам сказочной роскоши. Кстати, в Украине и фондовый рынок, предназначенный, казалось бы, и для обслуживания инновационных процессов, выполняет лишь функцию фиксации, перераспределения (а то и захвата) собственности.

  • Конечно, в Украине имеются «бизнес-инкубаторы», инновационные кластеры и другие структуры, нацеленные вроде бы на технологический прогресс. Огромным потенциалом до сих пор обладает Национальная Академия Наук.

Но все эти учреждения и структуры в той или иной степени (в зависимости от невозможности продажи за рубежи страны) страдают синдромом невостребованности.

Образовавшиеся в постсоветской Украине инновационные пустоты (как следствие суверенного хозяйничания), угнетают и когда-то образцовое высшее образование. Поговорите с руководителями ведущих технических вузов (КПИ и другие), и они вам скажут, что эти учебные заведения вынужденно ограничивают подготовку высококлассных изобретателей, конструкторов, инженеров из-за отсутствия востребованности. Научно-технологические комплексы, на которые была рассчитана подготовка таких специалистов, исчезли за ненадобностью для Украины, как страны малых дел. В зданиях бывших технологических гигантов теперь разместились торговые центры, а уникальное оборудование порезано и продано на металлолом.

  • Создается впечатление, что в нынешней Украине (с ее деформациями и раскладом элитарных и низовых интересов), модернизаторский прорыв невозможен. Причем, он невозможен с учетом интересов и верхов, и низов. Понятно, что высшей власти не с руки понуждать крупный бизнес к перераспределению доходов в долгосрочные проекты. Во-первых, власть и не посмела бы это делать, поскольку она давно «подмята» крупным капиталом. Во-вторых, крупный капитал щедро подпитывает власть, а ущемлять себя она не склонна.

А украинские «низы» — не в том состоянии, чтобы радикально изменить ситуацию. Они духовно угнетены, лишены веры в будущее; и поглощены борьбой за мелкотравчатое существование. Как писал Фазиль Искандер, «будучи подавленным, народ теряет аппетит к высоким ценностям».

Украина будет ускоренно падать, даже если будет стоять на месте

Посткризисный мир вселяет и надежды, и тревоги. Одним из источников мирового финансового кризиса является исчерпание импульсов развития пятым технологическим укладом. А это предвещает для стран продвинутых массовое посткризисное овладение шестым технологическим укладом. Те, кто оседлают новую длинную технологическую волну и осуществят скачок в своем развитии, еще больше опередят технологически отсталые страны. Украина с ее III и IV укладами в ныне формирующейся ситуации будет ускоренно падать — даже если будет «стоять на месте». Ведь положение страны определяется соотношением с другими странами. Кстати, именно по этой причине даже при благоприятной предкризисной ситуации Украина не догнала (минус 20 процентов) в докризисный период саму себя образца 1990 года. Может показаться удивительным, что при наличии (благодаря внешней конъюнктуре) предкризисных высоких темпов роста, страна падала сравнительно с соседними странами, и тем более странами Запада.

  • Происходило это по причине истощающего украинскую экономику неравного внешнеэкономического обмена. Ведь страна, технологически неразвитая, заведомо имеет низкую добавленную стоимость, и из-за этого финансово теряет (даже при высоких темпах роста) при обмене с более успешными зарубежными экономиками. То есть, страна — из-за отсталости — «идет вверх» по лестнице, ведущей вниз. Так что не случайно по оценочным критериям ООН она попала в число 46‑ти так называемых «несостоявшихся» стран. Ясно, что в современном динамичном мире бесконечно отставать от других стран не получится. Что-то непременно произойдет. Это где-то в Африке можно вечно быть страной малых дел, жить от урожая до урожая, и от бюджета до бюджета. Украина, в отличие от затерянных африканских племен, находится на бойком перекрестке среди динамично развивающихся стран. К тому же она по историческим меркам недавно имела опыт и вдохновение высокоразвитой страны. А это тоже обязывает или стать успешной, или сойти с арены.

В Украине на всем пространстве разлито представление, что можно жить самим по себе как большой хутор. На самом деле мы или выживаем, или не выживаем — в зависимости от того, как мы смещаемся (вниз или вверх) в мировой иерархии.

  • В ХХI веке усиливается борьба за выживание; и ставки — в отличие от недавнего прошлого — очень высоки. Ныне имеет место, иной, чем ранее, отсчет и плотность Времени, из-за чего цена потерь Времени стремительно растет. Соответственно, пустая растрата Времени именно теперь означает бездарную растрату богатства и сил. Ситуация осложняется и тем, что не только экономическая, но и социальная система в Украине порочна — она чревата опасностью разрушения самой себя.

В Китае есть притча:

«Скала, о которую бьются волны моря, кажется нерушимой. Но волны неумолимо подтачивают основание, и вдруг наступает момент, когда скала рушится…».

http://www.chaspik.info/…ews/5640.htm