Чубайс: кризис создает новые важнейшие опции

Интервью Анатолия Чубайса исполнительному продюсеру радио Business FM Илье Копелевичу

.

В студии Business FM на международном форуме по нанотехнологиям Анатолий Чубайс — глава компании «Роснано». Анатолий Борисович, здравствуйте.

Здравствуйте.

Для нас большая честь видеть Вас впервые в студии Business FM.

• Зато я являюсь почти постоянным вашим слушателем.

А мы следим за вами, естественно, не только по лентам информационных агентств, но и на телеэкранах. И прямо в канун форума произошло, на мой взгляд, важное событие. Вы в составе правительственной делегации вместе с премьером были на НПО «Сатурн» в Ярославской области (оно производит авиадвигатели). Предприятие в тяжелом положении, и вот одним из средств его спасения оказался заказ от Роснано – миллиард рублей. Это была такая всероссийская премьера новой роли вашей корпорации. Вы не могли бы рассказать, что же будут делать на этом предприятии и как все это случилось?

Это не совсем заказ, это неточно. Правильнее сказать, что речь идет о новом совместном проекте. Проекте не просто новом в абсолютно высокотехнологичном классическом виде нанотехнологий. Я знаю «Сатурн» достаточно давно и считаю, что это одно из наиболее продвинутых в стране предприятий с точки зрения технологической подготовки производства, с точки зрения инженерного уровня и именно поэтому проект, который Роснанотех делает с «Сатурном» — неслучаен.

А суть проекта проста, речь идет о нанесении наноструктурированных покрытий на металлорежущий инструмент, который сам же «Сатурн» и использует. В результате этого долговечность повышается в разы, и поскольку сам инструмент, который работает в **«Сатурне», используется в самых современных обрабатывающих центрах, то увеличивается скорость обработки деталей авиадвигателей и количество возможных переточек инструмента. Иными словами, возникает масштабная экономия от результатов использования вот таких инструментов с упрочненной поверхностью.

В принципе, технология в мире известная, но в данном случае она разработана в Курчатовском институте, то есть это — такой самый современный подход, и суть проекта состоит в том, что мы вместе с «Сатурном» инвестируем деньги в строительство, по сути дела, небольшого завода, там же на площадке «Сатурна», который будет осуществлять этот проект.

Если говорить чуть шире — программа Роснанотеха сейчас расчитана до 2015 года, там амбициозные цели – триста миллиардов рублей нанотехнологической продукции, которая при участии корпорации должна производиться к этому году, и три процента от мирового рынка. Хотя, видимо, эта цифра очень прогнозная. Но пока реальные проекты, которые Роснано уже финансирует, буквально можно пересчитать на пальцах. Когда, на Ваш взгляд, произойдет качественный рывок от накопления и анализа к фазе реального инвестирования?

Вы знаете, я думаю, что он уже произошел. Дело в том, что самая сложная задача такой компании, как наша — это построить машинку, умеющую изготавливать проекты. Такая машинка – вещь очень сложная и специальная. Она интегрирует в себе и очень серьезные научно-технические компетенции и очень серьезные компетенции бизнеса. В моем понимании – она построена, кстати говоря, построена моим предшественником — Леонидом Меламедом, который возглавлял компанию в течение года. А когда машинка уже построена, тогда она уже начинает работать и производить продукты, ну как трубопровод.

Действительно, на сегодня продуктов немного. У нас проектов утвержденных и юридически завершенных всего 6, но меня не беспокоит это как замедление, потому что мы получать заявки на проекты начали только в апреле. Первый проект одобрен в октябре, если я правильно помню. В этом смысле машина заработала, она будет производить и производить проекты. По нашим планам, мы к концу первого полугодия 2009 года, то есть к концу июня будем иметь утвержденными от 30 до 60 проектов на общий объем финансирования до 60 миллиардов рублей. В этом смысле, машина работает, и, в моем понимании, работает качественно.

Вы получили с мая по позднюю осень 750 заявок — это, конечно, огромный показатель. Сколько времени занимает цикл рассмотрения заявки?

У нас отфиксированы все стадии этого цикла, они регламентированы, но дело в том, что термин «заявка» это далеко не стартовое обращение. Ну, вы понимаете, что если мы получили 750 обращений, далеко не 100% из них являются готовыми бизнес-предложениями. В этом смысле, чтобы из обращения сделать заявку, нужна работа. Нужна экспертиза: производственная, технологическая, налоговая, корпоративная, юридическая, маркетинговая, наконец, научная. И чтобы из всего этого сделать проект, нужно пройти через достаточно большой, длительный процесс. Но в целом, как мы уже видим по нашей практике, его продолжительность находится на уровне от 4 до 6 месяцев.

Мы уже все понимаем, что нанотехнологии – это буквально весь мир, они охватывают абсолютно все отрасли. Но для России, на Ваш взгляд, какие отрасли в плане развития нанотехнологий будут приоритетными, а где мы уже отстали и не стоит соревноваться?

Этот вопрос настолько серьезен для меня лично, и для нашей компании является настолько ключевым, что я не хотел бы пока на него отвечать. Потому что ответ на него влечет за собой очень серьезные последствия. Отвечая на него, ты должен сказать не только, куда будут инвестированы колоссальные средства, но и то, куда они не будут инвестированы. Поэтому пока отвечать на него чуть-чуть рано. Мы сейчас вообще находимся на стадии перехода от проектов, которые шли по сути дела самотеком, к управляемому потоку проектов. Причем «управляемые» означает не только то, что мы отбираем проекты, которые нам нравится, а означает это, что в основе отбора лежат отраслевые технологические продуктовые форсайты.

Это — важнейшая работа, отвечающая на вопрос, какие именно технологические решения должны быть в отрасли энергомашиностроения, или в отрасли атомной энергетики, или в отрасли энергосбережения. Какие важнейшие технологические решения должны появиться в следующие 5–7 лет для того, чтобы выйти к тому времени на свойства продукта в этой отрасли, которые рынок примет. Это очень серьезная задача сама по себе. Технология разработки форсайта — это отдельная большая дискуссия. Кстати говоря, здесь, на форуме, целая секция форсайта, которую мы и проводим. Так вот, получив этот инструмент, получив вместе с этим инструментом еще ряд других, мы сможем по–настоящему ответить на вопрос: что именно из нанотехнологий следует развивать в России, а что не следует.

Планы и задачи, которые ставились перед Роснанотехом, формировались еще до того, как весь мир и Россия вошли в глубокую стадию финансового кризиса. В каком положении оказалось Роснано на фоне Ваших конкурентов, других мировых центров, которые занимаются тем же самым? Мы сравнительно выиграли или проиграли?

Здесь трудно уложить в одно слово, потому что есть минимум три слоя, которые я должен учитывать, отвечая на этот вопрос.

• Слой номер один — самый простой. Совершенно очевидно, что в условиях кризиса склонность к инвестициям вообще и к инвестициям в инновационный сектор в частности всегда уменьшается. Грубо говоря, труднее найти деньги. Это правило, из него очень редко бывают исключения.

• Второй слой — собственно, Роснанотех, получивший 130 миллиардов рублей стартовых инвестиций и имеющий ноль кредитов, ноль залогов, имеющий ноль финансовых обязательств, находится просто в фантастической финансовой форме. И в этом смысле, как говорят все бизнесмены, рубль стоит столько же, сколько год назад стоили 5 рублей, если этот рубль в cash, рубль на счетах, и в этом смысле мы получили увеличение объема нашего ресурса за счет кризиса. Но и этим вторым слоем не исчерпывается дело.

• Есть еще один третий слой. Если из статики перейти в динамику. Если отвечать не на вопрос о том, сколько у тебя сегодня денег, а на вопрос о том, в чем твоя стратегия развития? Что ты считаешь принципиальным сделать сегодня для того, чтобы завтра выйти из кризиса? И не просто выйти из кризиса, а выйти так, чтобы получить на этом преимущества. В данном случае мы именно так ставим для себя вопрос применительно к стране, применительно к нанотехнологической компоненте, а это, как сегодня уже понятно, ну чуть ли не во всех ведущих отраслях экономики, начиная с космоса и заканчивая судостроением, начиная с медицины и биологии и заканчивая розничной торговлей — основной путь модернизации.

Я считаю, что в этом смысле кризис как раз создает важнейшие новые опции, которых без него бы не было. Ну, начиная с того, что сегодня в мире существенно подешевели все нанотехнологические компании, и есть такое уникальное окно возможностей, которым нельзя не воспользоваться. И завершая тем, что грамотные предприниматели, грамотные бизнесы сегодня думают уже не столько над тем «где мне схватить лишний миллион рублей, чтобы перефинансироваться», а думают над тем как затраты снизить, как снизить издержки, как повысить производительность. А это как раз технологии. И в этом смысле у наиболее продвинутой части российского бизнеса сегодня формируется запрос на нанотехнологии.

Мы знаем, что в этом форуме участвуют очень многие представители бизнеса – крупного и не очень. И мы знаем, например, что с группой Онэксим налажено взаимодействие и есть контракты. Кого еще Вы назвали бы из крупных бизнес-структур, которые сейчас непосредственно деньгами готовы войти в развитие нанотехнологий?

Их немало, даже если брать самых крупных бизнесменов. Вы уже назвали ОНЭКСИМ, господина Прохорова, который вместе с нами вложил деньги в проект производства светодиодов на Уральском оптико-механическом заводе в сотрудничестве с выходцами из Физтеха имени Йоффе, то есть с представителями классической школы физики.

Он также рассказывал нам, что свой проект нанотехнологического научного центра тоже планирует объединить на базе МГУ с Роснано…

Да, мы очень серьезно это прорабатываем. На форуме присутствовал Алексей Мордашев, и рассказывал о том, что Северсталь делает у себя в своем бизнесе на основе нанотехнологий, но он не просто рассказывал, он является еще инвестором в эту сферу, и думаю, то, что уже сделано в Северстали — это уже многообещающие инвестиции.

Хорошо известно, что «Система» господина Евтушенкова является инновационным бизнесом, и он один из немногих крупных бизнесменов, которые изначально двигался не в сторону нефти и газа, а в сторону инноваций. И у нас в компании, у меня на столе лежит несколько проектов вместе с «Системой», начиная от наноэлектроники и заканчивая биотехнологиями. Но, вообще говоря, нано — это не столько про крупнейший бизнес, не столько про олигархов, сколько про средний и малый бизнес. Именно поэтому у нас на форуме присутствовали не очень крупные бизнесмены. Например, компания Унихимтек. Руководитель ее — заведущий кафедрой химической технологии МГУ. Это не десятки миллиардов долларов в год, это всего лишь миллиарды рублей в год, но это — один из нанотехнологичных бизнесов, созданных по классике — выделение бизнеса из научного центра. Их достаточно много, просто имена их еще неизвестны.

А у Роснано хватит собственных ресурсов, чтобы работать с огромной массой мелких бизнесов? Или нужны какие–то посреднические структуры, которые возьмут эту роль на себя?

Если говорить собственно о ресурсах, известно, что нам выделили 130 миллиардов, и я уже рассказывал на форуме о том, как мы собираемся из 130 миллиардов рублей сделать 240 миллиардов за 8 лет инвестиций. Это реальная задача, я примерно понимаю, как мы ее построим. Теперь о том, как выстроить взаимодействие со средними и малыми бизнесами. Тут нужны такие интерфейсы, тут нужны мультипликаторы, потому что действительно невозможно работать одновременно с тысячей компаний.

Для этого есть соответствующие институты, один из них — классика, венчурный фонд, и мы будем создавать такие фонды, и уже сейчас объявили первый тендер на создание венчурного фонда, в котором мы поучаствуем. Он не единственный, мы этим не ограничимся, будут и другие фонды такого рода и не только российские, но и международные. У меня здесь на форуме сейчас прошло не менее 15-ти встреч, в том числе ряд из них скорее всего приведет к созданию в будущем наших совместных венчурных фондов, которые, в свою очередь, будут работать уже со средним и мелким бизнесом.

Наши финансовые институты, чей бизнес в традиционной сфере сужается, пойдут в эту сферу, в создание венчурных фондов, чтобы быть проводником, оценщиком, выполнять эту роль проводника финансов от Роснано в мелкий и средний бизнес?

Как мне кажется, сейчас в финансовой сфере, собственно говоря, начинается такое выделение, профилизация, расслоение на тех, кто будет работать в венчурной сфере и тех, кто не будет. Если вы зададитесь вопросом, какие крупнейшие российский финансовые компании на сегодня умеют работать с венчурным бизнесом?

Тройка Диалог.

Согласился. Раз. Дальше? Продолжите список..

Отчасти, наверное, Ренессанс, хотя в меньшей степени…

Ну-у…

Я не могу давать оценок, Анатолий Борисович. Может быть, Вы назовете?

Извините, я вас уже поймал, вы их уже дали. Я–то хотел сказать, что, на самом деле, Вы дали совершенно правильный в моем понимании ответ. У нас единицы, не десятки, а единицы финансовых компаний в стране, которые умеют работать в венчурной сфере.

Так кто же тогда заполнит эту нишу между Роснано в Москве и малыми и средними бизнесами повсюду, которые будут заинтересованы в этих проектах?

Я бы переструктурировал ваш вопрос. Не кто, а когда. Очевидно, что финансовые компании российские, сегодня, в сегодняшнем кризисе, точно так же обязаны переосмыслить свою стратегию, как это делает Северсталь или любое другое машиностроительное предприятие. Переосмысливая свой профиль бизнеса, они, конечно же, должны проанализировать для себя абсолютно новые опции, которые возникают в инновационной сфере.

И в этом смысле у наших финансовых компаний очень простая дилемма. Либо они сумеют развернуться сюда, а это непростая задача, это другая структура персонала, это другая квалификация кадров, другой бизнес–профиль, другой бизнес–процесс внутри финансовых компаний. Либо не сумеют. Это просто означает, что они потеряют этот сектор. Я все равно найду деньги, я их точно найду, в больших объемах. На земном шаре много точек, где они остались, и я знаю эти точки, другое дело, что российские финансовые структуры могут вписаться или не вписаться, а вот это уже зависит от них.

Не перечисляя точки на земном шаре, где остались деньги, Вы упомянули о том, что в условиях кризиса бизнесы дешевеют, в том числе интересные с точки зрения нанотехнологии бизнесы за рубежом. Означает ли это, что Роснано, или может быть Роснано во взаимодействии с какими–то бизнес–структурами попытается купить иностранные нанотехнологические бизнесы? И в какой-то форме, той или иной, перенести их на российскую территорию. И кстати, в какой форме?

Поскольку вы задаете вопрос, который находится непосредственно в сфере наших практических действий, я позволю себе дать вам очень короткий ответ: да!

http://www.bfm.ru/…e-opcii.html

Хорошее интервью. И хотя оно было взято уже дней двадцать тому назад, оно содержит немало интереснейших и важных сведений и деталей в отношении перспектив развития отечественных нанонауки, нанотехнологий и отечественной наноиндустрии. В частности, стОит отметить следующие слова босса РОСНАНО: «По нашим планам, мы к концу первого полугодия 2009 года, то есть к концу июня будем иметь утвержденными от 30 до 60 проектов на общий объем финансирования до 60 миллиардов рублей. В этом смысле, машина работает, и, в моем понимании, работает качественно…» Ну и остальные его заявления и утверждения также заслуживают внимания и осмысления… Так что – читайте и обдумывайте. Делайте свои выводы… Успехов!..