Дмитрий Петухов: «Очень бодрит, когда добиваешься своего»

Друзья, с момента основания проекта прошло уже 20 лет и мы рады сообщать вам, что сайт, наконец, переехали на новую платформу.

Какое-то время продолжим трудится на общее благо по адресу https://n-n-n.ru.
На новой платформе мы уделили особое внимание удобству поиска материалов.
Особенно рекомендуем познакомиться с работой рубрикатора.

Спасибо, ждём вас на N-N-N.ru

Дмитрий Петухов, Фото Карина Пыркина

В чем успех тайваньских производителей электроники и финской фирмы Nokia, и может ли Россия тягаться с ними

Чем занимаются российские химики-исследователи, и что они думают о научных успехах своей страны? Кто их вдохновляет, и какую роль играет мотивация и сила воли в работе инноватора? Об этом корреспондент «РР» поговорил с Дмитрием Петуховым, младшим научным сотрудником химического факультета МГУ.

В рамках своей научной работы вы занимаетесь мембранными технологиями… Что это такое, и для чего они нужны?

Да, я со своим научным руководителем и коллегами работаю над созданием мембранных материалов на основе анодного оксида алюминия. Разработки в этой области могут быть использованы для разделения компонентов газовых смесей. Например, при добыче нефти из сырья выделяется смесь газообразных углеводородов, так называемый попутный нефтяной газ. Обычно такой газ сжигают, но вообще-то это довольно ценный продукт, который можно перерабатывать и продавать по той же цене, что и природный газ. Но для этого такие смеси сначала надо разделить по компонентам, а потом уже эти компоненты по отдельности перерабатывать и использовать, а какие-то из них сжигать. Такая работа по фракционированию компонентов у нас проходит в рамках крупного научно-исследовательского проекта с компанией «Роснефть».

Можете подробнее рассказать именно про материал, который помогает разделять газы. Чем он полезен — понятно, а что из себя представляет?

Ну, грубо говоря, из похожего материала делают покрытия корпусов некоторых мобильных телефонов. Если посмотреть на такой телефон, то можно заметить, что его панельки сделаны из металла, но цвет у них не металлический — это как раз и есть анодированный алюминий. В декоративный материал алюминий превращается, если его поместить в электролит, содержащий краситель, и подать напряжение — тогда образуется оксидная пленочка, которая устойчива к истиранию. А в отдельных условиях из этого материала можно сформировать такие пленочки, у которых есть поры заданного диаметра, после определенной обработки это и будет готовой мембранкой. Если диаметр этих самых пор от пяти до сотни нанометров — их можно использовать в качестве фильтра как для жидких смесей, так и, в определенных условиях, для газовых.

Вы рассказываете об этом так увлеченно — с детства хотели стать химиком и разбираться в таких сложных вещах, изобретать что-то?

Я химией еще в школе увлекался, участвовал в олимпиадах по этому предмету. И в МГУ поступил с первого раза благодаря победе на олимпиаде. Но выбрал я сразу не химический факультет, где набирают довольно много студентов, а пошел на более специфический факультет наук о материалах. Там на весь первый курс брали всего 25 человек. Этот факультет создан на базе кафедры неорганической химии химического факультета, но преподают больше физики, больше механики, образование дается более разностороннее и упор идет именно на научную деятельность. С первого курса у меня и у остальных студентов был свободный день — когда мы занимались научной работой. И это было так интересно — ты сам создаешь что-то! Вот есть такая фраза знаменитая и справедливая: «Наука — это удовлетворение собственного любопытства за счет государства».

Помимо собственного любопытства, что еще или кто вас подтолкнул к научной работе — есть ли такие вдохновители?

Пойти на факультет наук о материалах мне посоветовал мой отец. Для меня до сих пор остается загадкой — как он вообще узнал о существовании ФНМ? Ведь факультет тогда не был таким уж известным. Но когда передо мной встал выбор: ФНМ и химфак — папа рекомендовал первое, пояснив, что в этом случае я получу такое образование, которое позволит стать исследователем с широким кругозором. Отец, кстати говоря, сам занимается разработками в области физической химии. А еще на мой интерес к науке повлиял основатель ФНМ — академик Юрий Третьяков. Он всегда был очень увлеченным человеком. Помню, как лично беседовал с первокурсниками, помогая им выбрать лабораторию. Мне он посоветовал заняться нанотехнологиями и наноматериалами, которые, во время этого разговора в 2004 году, еще не обсуждались так массово, как сейчас.

У нас в стране потеряны технические школы, с научными школами тоже не все хорошо — поэтому, так или иначе, компании сейчас вынуждены вкладываться в разработки, но активных действий в это пока не заметно

А сейчас нанотехнологии и инновационное производство востребованы в России?

Мне кажется, сейчас инновации немножко востребованы «сверху». То есть руководители государства или больших предприятий периодически говорят, что нужно что-то внедрить, чего раньше не было. Это происходит, и на этом заканчивается. Хотя это еще связано с последними событиями геополитическими и экономическими — мы переходим на импортозамещение, но оказалось, что далеко не все оборудование можно сделать в России. У нас в стране потеряны технические школы, с научными школами тоже не все хорошо — поэтому, так или иначе, компании сейчас вынуждены вкладываться в разработки, но активных действий в это пока не заметно.

Была ли у вас возможность посмотреть своими глазами на то, как происходит развитие производства за рубежом и сравнить с ситуацией в России?

Полгода проработал в финской компании Nokia. У них был исследовательский центр в России, в Сколково. К сожалению, в сентябре этого года его закрыли. Так вот, такие корпорации, как Nokia и другие производители высокотехнологичных устройств, активно вкладывают средства в научные разработки, которые затем патентуются. В случае, если какая-нибудь другая компания производит их продукцию с использованием данных патентов, она платит правообладателям патентные отчисления. У Nokia есть достаточно мощный патентный портфель в области устройств мобильной связи. То есть компания зарабатывает деньги на своей интеллектуальной собственности. Делает ли так кто-то в России — я, честно говоря, не знаю, не интересовался. Есть пример, но он немного сложнее — про Большой адронный коллайдер. В этой установке, которая находится в Швейцарии, пучок частиц разгоняется сверхпроводящими магнитами, которые охлаждаются жидким гелием. Этот гелий на самом деле выделяют из природного газа в России, затем сжижают и везут за границу для охлаждения коллайдера.

То есть, по-вашему, в России не все так грустно…

Ну, у нас мало высокотехнологичных производств, для которых нужны специалисты с соответствующим уровнем образования. Для вас могу привести еще пример. Пока я учился в университете, курсе на пятом, стажировался два месяца на Тайване. А это остров, на котором производится куча всяких электронных компонентов: оперативная память, процессоры, ноутбуки, в общем, собирается все. И зашел у меня разговор с местными студентами той же, что и у меня, специальности. Я тогда задал им вопрос — куда в Тайване идут студенты после окончания университета? Ответ был таков, что целых 70–80 % у них устраиваются как раз на эти заводы по производству микроэлектронных компонентов. В России с этим сложнее — большого количества высокотехнологичных производств у нас нет. Кроме того, падает уровень подготовки школьников — сейчас найти среди первокурсников мотивированных ребят с достойным уровнем образования можно, но становится все сложнее и сложнее. Я это вижу сам, потому что работаю с нынешними студентами МГУ, веду у них практикумы. Но это такое общее ощущение. Все же в российской науке есть отрасли, которые конкурентоспособны на мировом уровне. Например, достаточно часто цитируются научные работы наших физиков.

Бывает такое, что лично у вас пропадает мотивация, все надоедает в работе, и как вы с этим боретесь?

Тут был случай перед сдачей итогового отчета, совсем недавно. Установка в лаборатории перестала работать. Вроде бы все хорошо, все делаем, как обычно, но пять подряд запусков — все неудачные. Вот пришлось, конечно, вокруг нее тогда побегать, пособирать-поразбирать. Три полных дня все это заняло. Работал с 10 утра до 11 вечера. Но моя мотивация не ослабла, я ведь понимал, что надо поставить качественный эксперимент и сделать хорошее исследование. Вот и искал причину поломки упорно, в итоге нашел — очень бодрит, когда добиваешься своего.

Авторы: Полина Геллер, Карина Пыркина

Пожалуйста, оцените статью:
Ваша оценка: None Средняя: 5 (5 votes)
Источник(и):

expert.ru