За 11 лет дзержинская научно-производственная фирма «Элан-Практик» прошла путь от создания уникальной для России технологии до выхода с нею на мировой рынок. Правда, как выяснилось, не очень-то её там ждали. Однако и наш рынок теперь ёмок, и дзержинские вакуумные технологии нанесения покрытий здесь востребованы. Главное – не стоять на месте, шлифовать уже придуманное и предлагать новое, считает генеральный директор «Элан-Практик» Юрий Агабеков.

- Юрий Вартанович, десятилетие с небольшим гаком для инновационной фирмы — мгновение. А у вас не только готовый продукт, но и прочное сотрудничество с его потребителями по всей стране и за рубежом. Как такое удалось?

Хотя “Элан-Практик” формально образовалась в 2000-м году, мы начали заниматься тем, чем занимаемся сейчас, ещё в начале 1990-х, когда работали в НИИмаше. Именно тогда в рамках конверсии мы предложили совершенно новое направление — вакуумные технологии нанесения покрытий. Причём уникальным магнетронным методом, который пришёл на смену экологически вредному гальваническому производству. Это сверхстойкие и прочные покрытия могут быть использованы на самых разных изделиях —от браслетов часов, оправ очков и стоматологических протезов до всех видов металлообрабатывающего инструмента, автомобильных компонентов, турбинных и компрессорных лопаток.

Первое внедрение состоялось на часовом заводе “Восток”, где гальваническое хромирование было заменено нашей вакуумной технологией тонкоплёночной керамики. Наноструктурированное покрытие на основе нитрита титана при толщине всего 1,5 микрона даёт часам такую же защиту от коррозии и износа, что и гальваническое толщиной в 6 микронов. На заводе “Чайка” мы заменили очень вредное цианистое гальваническое золочение технологией gold flash, позволившей к тому же на порядок снизить себестоимость золотых покрытий.

В 2003 году мы предложили свою технологию нанесения тонкопленочной керамики одному из самых известных польских предприятий по производству оправ для очков Liv Lewant. Причём поставили и оборудование: мы сами разрабатываем и производим промышленные вакуумные установки. Затем последовали контракты с предприятиями авиационного назначения, например, “Сатурном” в Рыбинске, который теперь один из основных наших заказчиков. Были заказы от Московского монетного двора, ОКБМ им. Африкантова, активно сотрудничаем с “Роснано”… Да всех не перечислить! За десять лет разным заказчикам реализовано более 40 вакуумных установок различных модификаций.

- И всё-таки: существует ли формула успеха для инновационного предприятия?

Я могу выделить три фактора. Во-первых, надо удачно выбрать направление деятельности. В нашем случае этот фактор сработал на сто процентов: среди многообразия методов нанесения вакуумных покрытий были выбраны несбалансированные магнетроны, совершенно новые в мировой технике, и, как показало время, они оказались наиболее эффективными. Во-вторых, важно в выбранном направлении выполнять реально востребованные задачи, позволяющие в итоге получать существенную материальную отдачу. Мы в “Элан-Практик” исходили из того, что в любом производстве есть ключевые проблемы технического плана, от решения которых зависит конкурентоспособность всего предприятия. Мы выбирали в разных сферах производства эти ключевые трудности и предлагали их решение с использованием наших вакуумных покрытий.

Ну и третий фактор — это непрерывный инновационный процесс, который включает в себя расширение возможностей, повышение качества продукции и сервисных услуг. Наша компания не только продолжает разработку новых вакуумных покрытий, но и предлагает комплексные решения технических проблем заказчика, включая обучение персонала и технологическое сопровождение организованного вакуумного производства. В сфере высоких технологий всё меняется стремительно, стоять на месте нельзя. Остановился — значит отстал.

- Но коммерция и исследования — очень разные вещи. Люди от науки, способные создать какую-то новую технологию, часто не способны её продать…

Мы были людьми от науки 20 лет назад, когда работали в НИИ. А когда оттуда ушли и перед нами встала задача зарабатывать деньги, продолжая заниматься любимым делом, и развиваться, — мы стали меняться. Теперь мы и коммерсанты, и маркетологи… Сейчас много говорится о перспективах вузовского образования, вкладываются большие деньги в оснащение вузовской науки, но отдачи нет. Мы работаем с пятью или шестью вузами, поставляем своё оборудование и видим, что там есть идеи, есть мозги, но они не приучены работать “на выход”, не могут доводить свои идеи до конечного продукта, который мог бы быть востребован на рынке. Единственный их выход — это диссертации и научные статьи. Потому-то и доля малого бизнеса на рынке как была пять процентов ещё десять лет назад, так и осталась, а по некоторым данным даже уменьшается.

- Вам хватает на развитие?

А кому из малых и средних инновационных предприятий хватает? Существуют чисто технические, научные вопросы, которые мы решаем сами, — в этом суть нашей работы. Но для развития предприятия, строительства новых помещений нужны немалые вложения, и хотелось бы иметь какую-то помощь от различных фондов и организаций, которую мы, естественно, не получаем. Мы можем выделять на это собственные средства, но при условии достаточного количества контрактов. А это в свою очередь связано с развитием промышленности в России: если будут появляться средства, которые можно инвестировать в инновации, то мы получим новые заказы не только от госпредприятий, но и от частных компаний, которые сейчас не имеют денег на новые технологии.

У нас был период, когда мы вели переговоры с венчурными инвесторами. Но любой инвестор хочет вложить минимум и получить максимум, имея контрольный пакет, который будет определять его влияние на компанию. В итоге мы удержались от соблазна взять деньги и рассчитывали на свои доходы. Этот выбор оказался правильным, потому что в 2009–2010 годах деньги пошли, и на сегодня в венчурных инвестициях на таких условиях мы не нуждаемся. Единственные инвестиции, которые помогут нам развиться, — это наши собственные средства, и в этом плане сотрудничество с “Роснано” очень помогает.

- Можете ли вы рассчитывать на поддержку государства, заявившего о ставке на инновации?

Такого, чтобы просто вложить деньги в инновационные компании, нет, всё делается на конкурсной основе. Например, есть фонд Бортника, который работает в тесном контакте с Миннауки. Ежегодно объявляются конкурсы по федеральным целевым программам, и два таких конкурса мы выиграли, получив бюджетное финансирование. Оно, конечно, не такое крупное, как в “Роснано”, но всё же это хорошие деньги.

- А средства от продаж зарубежным заказчикам?

Здесь дело обстоит непросто. После того как в 2003 году мы успешно внедрили свою технологию на польском Liv Lewant, нам казалось, что европейский рынок к нашим услугам. Но оказалось, что там не ждут оборудования и технологий из России и выдвигают очень высокие требования. Конечно, вопрос о выходе туда не снимается с повестки дня, но пока отложен. В том числе и потому, что российский рынок достаточно ёмок и наши технологии здесь востребованы.

- Так было даже в кризисные 2009–2010 годы?

Да. В эти годы наше производство, наоборот, резко пошло вверх. Это связано с инновационными программами, которые начало развивать наше правительство, вкладывая большие деньги в авиацию, атомную промышленность и “Роскосмос”. В основном эти ведомства как раз давали и дают нам заказы.

- Где берёте кадры? Ведь они вам требуются непростые…

Да, эта проблема есть на любом предприятии, занимающемся высокими технологиями. Сейчас у нас 40 человек, многие работают с самого открытия, поэтому надо готовить смену. Мы очень рассчитываем на ННГУ, который стал одним из двенадцати федеральных исследовательских центров и получил большое финансирование. При физфаке созданы два нанотехнологических центра, с которыми мы активно работаем. Хотим даже организовать специальную лабораторию магнетронных методов нанесения покрытий, которая и будет готовить специалистов.

- Как относитесь к проекту «Сколково»?

Это очень неоднозначный проект. Сама идея хороша, но нужно смотреть, как это всё будет реализовано. В любом случае мы в этом проекте станем участвовать. Сейчас проект расширяется, и можно быть резидентом Сколково, работая в том же Дзержинске. Если это даёт какие-то преференции, в том числе и налоговые, то это интересно.