В сентябре 2011 года в США были рассекречены материалы о проекте спутника-шпиона Hexagon KH-9 («Шестиугольник»), созданного в годы «холодной войны» для слежения за противниками Вашингтона, в том числе за СССР. Получив возможность говорить о своей работе, создатели спутника рассказали о нем агентству Associated Press. «Лента.ру» предлагает перевод материала.

Десять лет они трудились в странном, похожем на коробку и наполненном секретами здании без окон (кроме кафетерия), стоящем на холме над городским аэропортом.

На них были защитные комбинезоны, а на пути в «стерильную комнату» с оборудованием они проходили через воздушный душ.

Говорили они условными фразами.

Мало кто знал личность «Клиента», с которыми они встречались в наполненном дымом и обшитом деревянными панелями конференц-зале с шифрованной телефонной связью. Во время поездок они порой пользовались вымышленными именами.

В 1970-е годы над «Секретом» под Данбери работали более тысячи человек.

Но, несмотря на многочасовые смены и жесткие сроки, из-за которых иногда им приходилось пропускать семейные праздники и юбилеи, они не могли никому рассказать, чем именно занимаются – даже своим женам и детям.

Это были инженеры, ученые, конструкторы и изобретатели – «настоящие герои плаща и кинжала», душевно смеется 78-летний Фред Марра. Он сидит в ресторанном дворике в торговом центре «Данбери Молл», куда пришел выпить еженедельную чашку кофе с коллегами из корпорации Perkin-Elmer. Эти встречи, участники которых успели поседеть и начать терять слух, проходят уже 18 лет подряд. Совместные часы они проводят за разговорами о гольфе и политике, болезнях и внуках. Однако говорить о своих великих профессиональных достижениях до недавнего времени им было запрещено.

«Ах, ‹Шестиугольник›», – радостно выдыхает Эд Ньютон, для которого произносить это слово на людях до сих пор кажется почти предательством.

Проект, также известный как «Большая птица», считался самым удачным спутником-шпионом, созданным в годы «холодной войны».

С 1971 по 1986 год в космос были запущены 20 спутников, в каждый из которых загрузили почти по сто километров пленки и высокотехнологичные камеры. С их помощью спутники делали огромные панорамные снимки территорий Советского Союза, Китая и других потенциальных противников. Отснятые пленки спускали в контейнерах на парашютах в Тихий океан, где с помощью специальных крюков их подбирали военные самолеты C-130.

Размах, амбициозность и исключительная изобретательность, проявленные во время разработки Hexagon KH-9 («Шестиугольник»), были поистине захватывающими.

Потрясает и то, что из 20 запусков успешными оказались 19 (последняя миссия сорвалась из-за неполадки на ракете-носителе).

Не менее захватывают и 45 лет молчания, в течение которых многие унесли тайну с собой в могилу.

Информацию о «Шестиугольнике» рассекретили в сентябре. Наконец Марра, Ньютон и другие получили возможность рассказать, чем все эти годы занимались «на работе».

Узнав о снятии грифа «секретно», 64-летний инженер на пенсии объявил потрясенному бармену в местном ресторане: «Меня зовут Эл Гейхарт, я строил спутники-шпионы». Эти слова он гордо повторяет при каждом удобном случае.

«Я отдавал своему делу все силы, это было захватывающе. Это лучший опыт в моей жизни», – рассказывает Гейхарт. Его наняли сразу после окончания института, так что в «братстве» «Шестиугольника» он был одним из самых младших.

Инженер рассказал о сильном возбуждении, охватывавшем членов команды, когда они изучали сделанные от руки чертежи и работали над бесчисленными техническими вопросами, пользуясь лишь «логарифмическими линейками и учеными званиями» (компьютеров в то время еще не было). Все они осознавали, что участвуют разработке сложнейшего космического проекта.

По мере приближения сроков запуска и в дни, когда для отчетов приезжали «клиенты» – представители ЦРУ, а позже и Военно-воздушных сил – напряжение сильно возрастало. По меньшей мере однажды посетить завод в Данбери приезжал даже бывший президент Джордж Буш-старший, который в то время возглавлял ЦРУ.

В проекте участвовали и другие компании: пленку изготавливала Eastman Kodak, а сами спутники строила корпорация Lockheed. Что же касается камер и оптических систем, то их разрабатывала Perkin-Elmer – на тот момент крупнейший работодатель в Данбери.

«Зачастую мы приезжали на работу еще затемно, а домой уходили только после заката», – говорит 70-летний инженер на пенсии Пол Брикмейер.

Он вспоминает, как, получив в 1966 году заказ под грифом «совершенно секретно», Perkin-Elmer рассказала сотрудникам о «Шестиугольнике». Глядя на три десятка своих коллег, собравшихся в зале, Брикмейер подумал:

«Как такое вообще возможно сделать?»

Помочь претворить проект в жизнь помогла бешеная кампания по найму сотрудников, на которую откликнулись лучшие инженеры Северо-Запада США. Кроме того, Perkin-Elmer выделила для «Шестиугольника» новое здание площадью 25 тысяч квадратных метров – то самое, на холме, похожее на коробку.

Инженерам пришлось ждать, пока они пройдут проверку, и это оказалось крайне необычным опытом: ФБР допрашивало как членов семей, соседей и бывших коллег кандидатов, так и их самих, причем вопросы касались буквально всего – от отношения к азартным играм до сексуальных предпочтений.

«Они хотели убедиться, что нас не подкупить», – говорит Марра.

В ходе ожидания, которое порой растягивалось на год, кандидаты занимались сравнительно узкими задачами. Работали они все вместе в одном здании, однако для чего их наняли, пока никто не понимал.

76-летний Джозеф Прусак провел в таком режиме полгода. Когда же ему наконец рассказали о «Шестиугольнике», Прусак, прежде работавший инженером в гражданских космических проектах, подумал, не совершил ли он самую большую ошибку в своей жизни.

Рис. 1. Сборка Hexagon KH-9 на заводе
Lockheed. Фото с сайта nro.gov.

«Я подумал, что они сошли сума, – рассказал инженер. – Они хотели создать спутник длиной 18 метров и весом 13 с половиной тонн, который снимал бы со скоростью пять тысяч миллиметров пленки в секунду. Точность и сложность задачи просто взорвали мой мозг».

Несколько лет спустя, после множества удачных запусков, инженеру показали, на что способен «Шестиугольник» – фотографию его собственного дома в пригороде Фэрфилда.

«От изобретения Google Earth нас отделяли световые годы, – говорит Прусак. – Между тем на фотографии мы могли разглядеть бассейн на заднем дворе».

Спутники строили и раньше – например, «Корону» или «Гамбит». Однако ни один из них не обладал столь высоким разрешением и не был столь технологически сложен. «Шестиугольник» давал крупномасштабные снимки советских ракет, бункеров для подлодок, авиабаз и даже целых батальонов на учениях.

По данным Национального управления военно-космической разведки США, в один кадр «Шестиугольника» умещался участок земли протяженностью 885 километров – примерно такое же расстояние разделяет Вашингтон и Цинциннати.

Первые «Шестиугольники» проводили в космосе по 124 дня, однако по мере модернизации срок их службы увеличился вдвое.

«Просто невероятно, что в самый разгар "холодной войны» мы располагали подобными техническими разведданными, – удивляется космический историк Дуэйен Дей. – Нам было нужно знать, чем они занимались, где именно, а также не готовят ли вторжение в Западную Европу. Благодаря ‹Шестиугольнику› мы чувствовали себя уверенно, так как американскому руководству больше не приходилось действовать на ощупь".

Еще одним успехом, который обеспечил «Шестиугольник», стала важная информация, которая использовалась в 1970-х годах в ходе переговоров об ограничении стратегических вооружений между США и СССР.

С самого начала большое значение имела секретность, и в особенности это касалось Данбери: получение небольшой компанией крупного контракта (его объем так и не был рассекречен) и последовавшее стремительное развитие фирмы дало повод заподозрить, что происходит нечто необычное.

На самом заводе стояла **гигантская термовакуумная камера*, которую никак нельзя было замаскировать. Она использовалась для испытаний съемочного оборудования в экстремальных условиях, имитирующих открытый космос. Еще там была «трясучая, грохочущая и качающаяся комната», в которой создавались условия, симулирующие запуск.

В одном докладе Национального управления военно-космической разведки говорилось: «Вопрос в том, как спрятать слона». Ответ оказался простым: «Какого такого слона?» В результате сотрудникам было приказано игнорировать любые вопросы журналистов и ни в коем случае не давать информации даже о самых незначительных деталях, касающихся их работы.

Однако скрыть пуски с авиабазы «Ванденберг» в Калифорнии было уже невозможно, так что вскоре в журналах об авиации появились упоминания о «Большой птице». В 1975 году в программе «60 минут» был показан сюжет о военно-космической разведке, в котором рассказывалось про мир «Алисы в Стране чудес». В этом мире американские и советские разведчики знали о взаимных запусках «небесного ока» (знали о них и другие страны). Однако никакого подтверждения или хотя бы публичного упоминания о подобных программах не последовало.

Для сотрудников Perkin-Elmer соблюдение клятвы о сохранении тайны было вопросом чести.

«Мы были как те, кто работал над первой ядерной бомбой, – рассказывает 87-летний Оскор Бирендсон. – Это была не просто клятва. Нам доверили безопасность страны. Разве может быть большая степень доверия?».

Даже жены, которым не только запрещалось общаться с работниками компании во время их поездок, но даже знать, куда они едут, по большей части соглашались хранить тайну. Они знали, что работа их мужей была секретной, и понимали, что вопросы задавать нельзя.

«Мы принадлежим к поколению Второй мировой войны, – говорит Линда Бронико, чей муж Эл рассказал ей только о том, что разрабатывает панели управления и кабели. – Мы все были знакомы со слоганом ‹Из-за болтливого языка тонут корабли›».

Ну и потом Perkin-Elmer считалось очень престижным местом работы: компания платила большие деньги, предоставляла хороший соцпакет, организовывала сотрудникам турниры по гольфу и софтболу, возила их на пикники, ради которых заказывались целые парки развлечений, и устраивала потрясающие рождественские праздники для детей.

«Нам это нравилось, – признается Марра. – Это была наша жизнь».

Возможность поделиться воспоминаниями о той жизни и раскрыть долго сохраняемую тайну вызывала целый спектр эмоций – от гордости до ностальгии и облегчения, хотя кое-кто испытал и горе.

Мэр города Марк Баутан узнал о том, что его отец работал над «Шестиугольником», только после того, как того пригласили с выступлением на первую встречу коллег, которая прошла в октябре в здании бывшего завода. Правда, его отец Дональд Баутан, в прошлом также возглавлявший администрацию города, был слишком болен и не смог принять во встрече участия. Через несколько дней он умер.

Баутан рассказал, что на протяжении многих лет вместе с братьями и сестрами докучал отцу (который работал конструктором) вопросами, чем он занимается. В какой-то момент они поняли, что эта тема находится под запретом.

«Узнав о ‹Шестиугольнике›, я стал смотреть на него совсем по-другому, – признается Баутон. – Он был не просто моим папой, со вспыльчивым характером и собственным мнением обо всем на свете. Он был солдатом "холодной войны», который занимался невероятно важным нашей нации делом".

Бетти Остервейс встреча тоже принесла смешанные чувства. Она узнала не только о тайной работе своего покойного мужа, но и о последних секундах его жизни.

«Все эти годы, – рассказывает она, – я гадала, что произошло» в тот ужасный день в 1987 году, когда ей позвонили и сообщили, что ее 53-летний муж Генри Остервейс, занимавшийся заключением контрактов, скончался от инфаркта на работе. Во время встречи бывшие коллеги мужа успокоили ее, что все закончилось быстро.

Стоя вместе с сыном, дочерью и внуками на заводе, где прежде работал ее муж, и слушая слова памяти, Остервейс вдруг почувствовала потрясение от масштабов всего открывшегося ей – самопожертвования, тайны и гордости.

«Теперь я знаю, что это была не просто какая-то компания по продаже прибамбасов… теперь я знаю, что он заключал контракты, от которых зависла свобода и безопасность нашей страны, – говорит она. – Какая прекрасная тайна. И какое прекрасное наследие».