РОСНАНО и рынок "высоких технологий"

-->

Достанутся ли инвестиции РОСНАНО ИТ-компаниям?

Казалось бы, все барьеры сломаны. Генеральным директором Российской венчурной компании стал выходец с рынка ИТ Игорь Агамирзян, а глава РОСНАНО в последнее время проявляет очевидный интерес к сотрудничеству с ведущими транснациональными ИТ-корпорациями: посетив Силиконовую долину, Анатолий Чубайс встречался с первыми лицами крупнейших вендоров. Так и тянет предположить, что вскоре созданные на деньги государства «фонды фондов» начнут вкладывать средства в прорывные проекты на российском рынке ИТ. Но все намёки на взаимодействие — намёками и остаются. Представители обеих партий используют одни и те же ключевые слова — «высокие технологии», однако на этом общность интересов заканчивается

Gordin_Dionis.jpg .

О возможных точках соприкосновения с рынком ИТ, а также о практике инвестирования бюджетных средств iBusiness поговорил с Дионисом Гординым, членом правления и управляющим директором по инвестиционной деятельности РОСНАНО.

Дионис, что вообще происходит с эффективностью «институтов развития» в стране? РВК, где недавно произошла смена руководства, не сумела вложить львиную долю ассигнованных властями средств. Теперь ситуацию пытается поправить новый гендиректор РВК, Игорь Агамирзян. У РОСНАНО в этом смысле дела обстоят получше. Однако пресса все равно считает темпы запуска новых инвестпроектов — низкими. В чем дело? В условиях кризиса всем нужны деньги, но полностью разместить на рынке бюджеты, вложившись в прорывные проекты, ни у РВК, ни у РОСНАНО почему-то не получается…

Ответ в действительности очень прост. Мы занимаемся инвестициями, а не освоением денег! За освоением денег — это в другие организации, пожалуйста. У нас же в РОСНАНО — нормальный, правильный инвестиционный процесс.

Что значит «правильный»?

Ключевые позиции — полная оценка проектов и проведение глубокой научно-технической экспертизы. Мы физически не могли делать много проектов. По той простой причине, что каждый раз проводим серьезнейшее, глубочайшее изучение проекта с точки зрения инвестиционных перспектив. Мы ведь, повторюсь, не осваиваем, а инвестируем деньги. Разница по сравнению с локацией бюджетных средств по бумаге огромна. Мы не можем действовать по принципу «Надо вложить бюджеты – вложили. Надо освоить — освоили, отчитались».

Между инвестиционным процессом и «освоением» денег колоссальная разница. Поэтому я оцениваю деятельность РОСНАНО очень высоко. По моим представлениям, сделать 14 сделок за год — очень неплохо. А все претензии community происходят, возможно, от непонимания сути того, чем занимается госкорпорация. А занимается она инвестированием в высокие технологии. И, следовательно, учитывает все риски, возникающие в ходе такой работы.

Тем не менее все чаще звучат предположения о том, что сам по себе механизм «инвестиционных госкорпораций» не слишком эффективен. Что, на ваш взгляд, следовало бы «подкрутить», поменять, улучшить, чтобы такие институты развития заработали более эффективно?

Все госкорпорации очень разные. Как и решаемые ими задачи. В результате отсутствует единая практика использования выделяемых средств. Например, госкорпорация РОСНАНО работает по тем же принципам, что и любая другая институциональная инвесткомпания — со всеми вытекающими последствиями. Вот только нам сложнее, поскольку механизм принятия более сложен, чем в частном инвестфонде.

Мы подконтрольны большому количеству контрагентов. У нас есть Наблюдательный совет, Научно-технический совет — внешние контролирующие органы. То есть проект, претендующий на получение инвестиций, должен пройти «защиту» как внутри госкорпорации, так и вовне. Это страховка для государства. Страховка от бесконтрольного «освоения» бюджетных средств.

Возможно, такая архитектура может показаться довольно громоздкой. Но мне кажется, иначе процесс в нашем случае и не может быть структурирован. У нас, кстати, есть еще и Комитет по инвестиционной политике при Наблюдательном совете, где мы защищаем крупные проекты. Если иметь в виду задачу эффективного использования государственных средств, это скорее плюс, чем минус. Поэтому мне трудно ответить на вопрос о том, что и как следует оптимизировать в РОСНАНО. С одной стороны, всегда и везде, в каждом элементе любого процесса, как правило обнаруживаются возможности для оптимизации. С другой, наша работа построена согласно требованиям федерального законодательства.

Я утверждаю: в тех рамках, в которой существует госкорпорация РОСНАНО, а также при том разнообразии задач, которые перед нами ставятся (с одной стороны, необходимость эффективного вложения денег в проекты, а с другой стороны – требования федерального закона №139 «О Российской корпорации нанотехнологий»), мы проходим «по оптимуму».

У нас работают одни из лучших инвестиционщиков России. Причем особенно мы сильны в венчурном поле. Лучше этих людей в нашей стране инвестиционный процесс никто не организует, потому что это профи, пришедшие с реального рынка. И в их интересах делать все быстро, качественно, эффективно. Обратите внимание: средний срок «выхода» проектов составляет у нас порядка шести-девяти месяцев. То есть мы имеем дело с госкорпорацией, которая, несмотря на дополнительные процедуры контроля, укладывается в темпы, характерные для рынка частных инвестиций!

Складывается ощущение, что РОСНАНО испытывает сложности не столько с исследованием и изучением потенциала конкретных проектов, сколько с поиском собственно кандидатов на инвестиции. Чего у нас не хватает? Идей? Людей, способных перспективно мыслить?

Если бы мы занимались инвестициями «вообще», все было бы проще. Но у нас же есть существенный ограничитель — «нано»! Так что из всего обширного пространства хайтека мы можем вычленить только какую-то долю. Хотя следует заметить, что доля эта достаточно существенна.

Сегодня в базе данных госкорпорации более тысячи проектов, причем часть из них находится, как мы говорим, «под приказами» директоров госкорпорации. То есть — уже проходит предусмотренные процедуры оценки. Так что я не стал бы утверждать, что проектов у нас мало. Проекты у нас есть. Другое дело — и это, безусловно, проблема! — подаваемые нам «на вход» проекты, как правило, очень плохо «упакованы». В итоге мы сами тратим колоссальное количество усилий на «доупаковку» — не только инвестиционную, но, что довольно парадоксально, еще и научно-техническую!

Увы, многие команды не в состоянии написать качественное научно-техническое обоснование. Приходится им помогать. Впрочем, мы не против. На только что засеянном поле российской инвестиционной индустрии мы выступаем в роли «няньки». Кстати, даже если тот или иной проект после такой «доупаковки», выполненной нашими специалистами, не проходит дальше из-за низкой доли «наности», у него появляются куда более высокие шансы привлечь инвестиции на открытом рынке. Потому что мы этот проект «упаковали».

Gordin_D.jpg.

Судя по поступающей информации, РОСНАНО пытается наладить партнерство с компаниями, способными помочь заявителям в процессе подготовки проектов. Вы хотите, чтобы на рынке появилось еще некоторое количество «нянек»?

Мы бы очень хотели, чтобы консалтинговая прослойка, уже имеющаяся на рынке, стала потолще. Однако мы не можем прийти к проектанту и сказать: «Вот с этой компанией мы вам советуем сотрудничать». Это уж точно шло бы вразрез со всей нашей политикой. Это уже все-таки дело самих проектантов — покупать аутсорсинговые услуги по «упаковке», или нет.

А вот что было бы очень неплохо — так это если бы у наших проектантов с самого начала на руках были нормальные, качественно подготовленные бизнес-планы. С рыночными исследованиями и всеми прочими необходимыми атрибутами.

За это надо платить…

Если у компании-заявителя есть деньги, она может себе это позволить. Нет денег – значит, мы будем помогать. Искусственную прослойку «нянек» мы формировать не хотим. Важнее формировать сам рынок. Что мы и делаем, как крупный инвестор.

На первых пресс-конференциях, проводившихся РОСНАНО, всем участникам приходилось продираться сквозь чащу специальных терминов. Теперь же, по ощущениям, словосочетание «высокие технологии» в выступлениях представителей госкорпорации начинают постепенно вытеснять «нанотехнологии». Происходит расширение сферы интересов, или вы просто хотите, чтобы все понимали, о чем собственно идет речь?

Скорее второе. Можно ведь сказать «твердотельные источники света на гетероструктурах». А можно коротко и понятно — «светодиоды». Однако подход к проектам не изменился.

А как же солнечные батареи? Ведь начинали–то вы с нанопозиционеров…

Вывести на этап инвестирования большой проект по тонким пленкам для солнечной батареи, или проект, связанный с производством поликремния, на самом деле труднее, чем небольшой проект по созданию нанопозиционеров. Поэтому сложные, комплексные проекты стартовали позже.

Что же касается предположений о том, что мы начали «заступать» на территорию «универсального хайтека», снизив интерес к нанотехнологиям, то это не так. Мы просто стараемся четко объяснять, в чем состоит смысл проектов, ключевым элементом которых являются нанотехнологии. Вот и говорим четко: «электрохимические станки», или «пленки для пищевой промышленности».

С другой стороны, у нас появился целый ряд проектов, которые мы именуем инфраструктурными — поддерживающими наноиндустрию. Хороший пример — тот же поликремний. Ведь без этого сырья не будет десятков элементов наноиндустрии как таковой! Не менее важны, на мой взгляд, дизайн-центры как элементы инфраструктуры. Но все это — в рамках нашего мандата.

А как развиваются взаимоотношения между РОСНАНО и рынком, который продолжает именовать себя «рынком высоких технологий»? Я имею в виду российскую индустрию ИТ. Известно, что львиная доля этого бизнеса приходится на торговую и сервисную деятельность, тогда как о создании передовых технологий на уровне «железа» остается только мечтать. Есть ли какой-то взаимный интерес?

Конечно, взаимные интересы есть, активно идет обсуждение конкретных проектов. Например, для нас представляют большой интерес дата-центры, да и дизайн-центры не могут работать без ИТ. Мы общаемся с участниками рынка информационных технологий. И они — представители хайтека, и мы тоже. Просто ориентированы мы на разные зоны.

При этом мне кажется, что информационные технологии превратились в некоторую самоценную, отдельную площадку и тусовку. «Айтишники» и «телекоммуникационщики» – это какие-то отдельны страты. А нанотехнологии — не страта. Нанотехнологии пронизывают практически все отрасли. Но все это совершенно не мешает контактам. Например, сейчас мы много общаемся с Александром Галицким, одним из корифеев российской индустрии ИТ, пытаемся найти общие точки соприкосновения. Надеюсь, они появятся — почему бы и нет?

Chubais_Perm.jpg .

Понятно, что поставщики ИТ, действующие в России, заинтересованы в сотрудничестве с таким клиентом, как РОСНАНО. А что все-таки с работой над технологиями завтрашнего дня? Недавно генеральный директор РОСНАНО Анатолий Чубайс встречался в США с руководством Intel, HP, AMD и других ведущих технологических компаний. Судя по сообщениям СМИ, речь шла именно о будущем информационных технологий, которые — на уровне «железа», и прежде всего элементной базы — скоро сольются с нанотехнологиями. А что же российские игроки рынка ИТ? Они не собираются вместе с РОСНАНО удивить мир новыми разработками?

На самом деле в России есть предприятия, деятельность которых тесно связана с разработкой электронных компонентов, элементной базы. Если будут точки пересечения между компаниями, которые занимаются этой темой и РОСНАНО — мы будем их по возможности поддерживать.

Вообще же … мы вкладываемся не столько в проекты, и не в развитие каких-то отдельных рынков, а — в людей. Поясню. Если выясняется, что в стране формируется некий кластер, которому суждено вырасти и дать ощутимые результаты, а в самом этом кластере есть инициативные люди с конкретными проектами, мы с удовольствием рассмотрим их заявки. И — после принятия позитивного инвестиционного решения — поддержим. Но мы не можем, да и не должны самостоятельно запускать какие бы то ни было проекты. Это противоречит самой инвестиционной парадигме.

В этой связи встречи Анатолия Борисовича Чубайса с крупными игроками очень важны, потому что мы пытаемся нащупать интересные для себя векторы, найти новых партнеров. Безусловно, и в сегменте ИТ нам интересно искать точки роста. А при наличии перспектив — поддерживать их.

В том, что касается рывка России на рынке микроэлектроники, я занимаю сдержанную позицию. Все-таки в этом сегменте мы сильно отстали. Но шанс есть, поскольку мир готовится к переходу на «наноэлектронику».

Так что, нанотехнологии и ИТ скоро сольются?

И то и другое — хайтек. Только срезы разные. Сегодня уже невозможно построить современное производство без элементов нанотехнологий. Но и без ИТ не обойтись. Оба эти сегмента все глубже переплетаются.

Когда произойдет переход к «наноэлектронике», а может быть и «наноинформатике»? И сумеем ли мы догнать развитые страны на этой дистанции?

На этом поле мы можем попытаться сделать игру, чтобы наверстать отставание, а по каким-то направлениям, возможно, даже вырваться вперед. Однако зависит это не только от РОСНАНО, но и от огромного количества других участников рынка. Мы же приложим все усилия, чтобы помочь им в реализации многообещающих проектов. Так что, на мой взгляд, шансы есть.

Денис Викторов

http://www.ibusiness.ru/markets/434451/



nikst аватар
  • Да уж… Вроде и ответил на все вопросы, а, чувствуется, что интервьюер остался в недоумении, остался неудовлетворённым… Чувствуется, что «движутся» эти рынки в (несколько) разных плоскостях. И что им придётся ещё долго «притираться» друг к другу, находя общие интересы, общие точки соприкосновения.

Думаю, что практика и необходимость в конце концов расставят точки над i, и обе эти «сферы деятельности», если и не «сольются» друг с другом, то по крайней мере окажутся весьма близки и будут взаимно влиять и взаимно дополнять друг друга. Успехов и новых достижений!..