Игорь Ефимов: Любая закрытость в науке противоречит интересам России

-->

Мы публикуем ответы на вопросы по проблеме возвращения покинувших нашу страну ученых, полученные от Игоря Ефимова, профессора Вашингтонского университета. Свое письмо Игорь предварил эпиграфом из Альфреда Норта Уайтхеда:

efimov_igor.jpg

Игорь Ефимов

«В современной жизни действует абсолютный закон: обречён тот народ, который не ценит образованный ум. Ни весь ваш героизм, ни социальная привлекательность, ни все ваши победы на земле и на море не смогут сдвинуть перста неотвратимой судьбы. Сегодня мы ещё держимся. А завтра наука двинется вперёд всего на один шаг, и никто не сможет отменить приговор, вынесенный необразованным».

Цели образования, 1916

Игорь, согласны ли Вы с тем, что доля уехавших за рубеж ученых из России и стран СНГ сегодня по числу и качеству публикаций в ведущих рецензируемых научных журналах, их цитированиям опережает долю оставшихся на родине?

Я, естественно, не могу судить обо всей науке, но в моей области – электрофизиологии сердца – разрыв настолько глубок, что это уже не количественная, а качественная разница. Этот разрыв становится серьёзной национальной проблемой, так как сердечно-сосудистые заболевания в России – главная причина смертности, она раза в два превышает смертность на Западе.

Я вхожу в редколлегии 5 ведущих журналов по физиологии сердца. Можно по пальцам пересчитать статьи, опубликованные за последние 10 лет в этих журналах учёными, работающими в России. Да и эти статьи – из буквально 2–3 российских лабораторий, как правило, являющиеся результатом коллаборации (сотрудничества) с западными исследователями.

В это же самое время российские учёные, работающие в США и Европе, опубликовали огромное количество замечательных статей в самых лучших журналах мира. Выходцы из одной только нашей лаборатории из бывшего Института Биофизики АН СССР в Пущино, которой руководил проф. Валентин Кринский, организовали 5 собственных продуктивных лабораторий в США и западной Европе.

Только эти лаборатории опубликовали более 300 статей в ведущих мировых журналах за последние 15 лет. Боюсь, что это гораздо больше чем производительность всей науки России по данной дисциплине за этот срок. Надеюсь, что в других областях науки дела обстоят лучше. Но, честно говоря, сомневаюсь в этом.

В таком случае, следует ли сегодня активно привлекать к научной работе в России уехавших ранее за рубеж специалистов?

У России просто нет другого способа подняться из пропасти, в которую академическая наука и образование попали в результате почти двух десятилетий забвения со стороны государства. Наличие институтов организованной науки и научных званий и степеней не означает наличия науки.

Это понимал и Пётр I, и все последующие лидеры России, осознававшие важность науки в деле подготовки кадров высшей квалификации и в деле производства знаний и технологии для нужд медицины, обороны и индустрии, и поэтому привлекавших «учёных немцев» в Россию, а также посылавших своих «недорослей» учиться заграницу. Многие наши ведущие учёные прошлого поработали в лучших лабораториях западной Европы. Иван Павлов, например, трудился в лаборатории величайшего физиолога XIX века Карла Людвига.

В этом контексте интересен опыт принца Ольденбургского, создавшего Императорский институт экспериментальной медицины в Санкт-Петербурге. Принц Ольденбургский понимал, что развитие современной медицины в России невозможно без развития национальной медицинской науки мирового класса.

Он буквально по всему миру собирал учёных российского происхождения для этого института, понимая, что строительство стен научной лаборатории не сделает её энергичной и свободной от предрассудков окостеневшей патриархальной академической системы России.

Удивительно, что более 100 лет спустя мы опять вынуждены говорить о том же самом!

Каковы могут быть механизмы стимулирования возвращения специалистов? Какой в этом процессе должна быть роль государства, стоит ли следовать примеру Китая и прочих азиатских стран, активно покупающих уехавших за рубеж и получивших там необходимый опыт соотечественников?

Я не стал бы преувеличивать опыт Китая и других азиатских стран в этом деле. У них ещё нет результата, есть только положительная динамика. Но к чему она приведёт – покажет время. Подождём – увидем. Пока я вижу, что состоявшиеся учёные китайского происхождения, работающие в США – не рвутся на историческую родину. Уезжают либо несостоявшиеся, либо совсем молодые, которых привлекает возможность сразу получить свою лабораторию.

Более серьёзные учёные сотрудничают лишь на временной основе в проектах, похожих на то, что в России называют «виртуальная лаборатория» или «центры перспективных исследований».

Лучше всего обратиться к опыту более близких соседей – Европейских стран, да и самой России XIX века. Европа пережила такую же утечку мозгов после 2-ой мировой войны. И только буквально на днях я прочитал, что в Англии наконец-то удалось прекратить отток квалифицированных кадров в США. Будучи руководителем лаборатории в США уже почти 10 лет, мне довелось участвовать в подготовке кадров для множества стран мира. Молодые учёные Франции, Германии, Японии, Англии, Китая, Саудовской Аравии, и других стран поработали под моим руководством.

Вернувшись к себе на родину, они все стали профессорами или кардиологами лучших клиник своих стран. Работал у меня и один русский врач, он тоже вернулся и работает кардиологом в Питере. Я бы подумал именно о такой системе подготовки кадров, при которой молодые талантливые учёные или аспиранты посылаются на 2–3 года в ведущие лаборатории мира за деньги принимающей стороны или, ещё лучше, на деньги России с условием возврата домой на должность завлаба, которая будет создана для них по возвращению – при условии необходимой производительности.

Талантливые молодые люди, желающие работать в науке, всё равно уедут туда, где они смогут заниматься наукой, поэтому лучше подумать, как их вернуть через несколько лет вместо отлавливания их с помощью военкомата. Эта система подготовки кадров имеет несколько важных преимуществ по сравнению с доморощенными кадрами:

1. Профессиональная подготовка. Молодой человек, отправляющийся на постдок в ведущую лабораторию США или западной Европы по такой системе, имеет уверенность в будущем в виде ожидающего его места завлаба или профессора на родине. Он не беспокоится о будущем и поэтому свои несколько лет работы вдали от родины использует с максимальной профессиональной отдачей. Профессиональный опыт, полученный за эти годы, даёт ему возможность критически оценить свой национальный научный опыт и опыт той страны, в которой он учится и работает.

Именно так можно отобрать то лучшее из мирового опыта, что может спасти ситуацию с академической наукой в России. Научный и административный кругозор таких постдоков несравненно шире кругозора их сверстников, познавших только свою национальную научную культуру. Тот факт, что этих молодых людей приняли в ведущую лабораторию и что они опубликовали статьи в лучших журналах по своей специальности, является лучшей профессиональной аттестацией.

2. Знание мировых стандартов качества. Мировая наука, как и любая профессиональная область деятельности (бизнес, медицина, юриспруденция, финансы), не может существовать в замкнутой национальной среде. Только в открытой конкуренции со всеми мировыми лабораториями возможна наука мирового уровня. Любого рода барьеры уничтожают науку. Успешные, уверенные в себе молодые люди, подготовленные в лучших лабораториях мира, становятся залогом успеха всей науки России, так как они не боятся выставить результаты своей работы на оценку в самых лучших журналах мира, и самых взыскательных мировых агенствах, финансирующих науку. Они знакомы с высокими стандартами развитых стран мира и готовы развивать такие стандарты в России.

3. Мировые научные связи. Современная наука во многих областях биомедицинских или физических наук уже невозможна в рамках одной лаборатории или даже института.

Трансатлантические коллаборации (сотрудничество) стали неотъемлемой частью успешных проектов. Для российской науки развитие таких равноправных связей становится критически важным фактором выживания. Молодое поколение, которое пройдёт подготовку в ведущих лабораториях мира и вернётся на родину, станет мостом в мировую науку, с представителями которой они будут знакомы лично.

Параллельно с программой подготовки научной молодёжи, которую необходимо считать основой возрождения науки, я бы предложил следующие меры, которые можно было бы применить для привлечения представителей российской научно-технической диаспоры:

1. Наука начинается не на страницах учебников или научных статей, а в головах 5-ти летних детей, завороженно смотрящих на сталкивающиеся галактики или делящуюся клетку на экране телевизора или на страницах научно-популярной литературы. Российская система массовой информации о науке находится в полном развале. Я бы серьёзно задумался о том, что целое поколение, не получившее этот толчок в раннем детстве, которое выпало на 1990-е годы, уже никогда не придёт в науку.

Система профессиональной научной журналистики и издательской деятельности в области научно-популярной литературы, телевидения и интернета может стать важной платформой для хотя бы виртуального возврата «утёкших мозгов», успешно работающих в науке и индустрии и способных дать профессиональный комментарий на научно-популярном уровне на русском языке.

2. Лучшие университеты мира имеют развитую программу поиска талантливых детей, начиная с начальной школы. Россия имеет замечательные традиции в этой области, которые, увы, теряются из-за отсутствия внимания со стороны государства. Я наладил и укрепил бы систему специализированного школьного образования талантливых детей, используя огромный опыт знаменитых физ-матшкол, летних и заочных школ при МФТИ, МГУ, Новосибирском и Красноярском университетах. Отбор кадров для науки нужно начинать задолго до высшей школы. И в этом деле «утёкшие мозги» тоже приняли бы участие – и уже принимают в качестве преподавателей.

3. Нужно укреплять связь между наукой и высшим образованием. Лучшая наука в развитых странах делается именно в университетах, а не в «башнях из слоновой кости» вроде РАН. Я с удивлением прочитал в интервью уважаемой Ольги Виноградовой ссылки на государственные лаборатории США, как на опыт для изучения и подражания. Эти лаборатории отнюдь не являются образцовым примером в области фундаментальных исследований. Такие лаборатории необходимы только в областях науки, которые тесно связаны с национальной безопасностью или с политическим процессом: физика высоких энергий, космические программы, некоторые области биологии, медицины и химии. Хотя там есть прекрасные учёные, но в целом наука делается не там, а в университетах.

Студенты, аспиранты, молодые научные сотрудники научно-исследовательских университетов являются самыми надёжными генераторами новых идей. Отрыв науки от образовательного процесса – самая большая ошибка науки СССР. Образовательные планы должны строиться на основе реальной потребности рынка кадров, в диалоге с индустрией, государством, и международными советами экспертов.

Представители российской диаспоры в академической науке США и Европы могли бы стать прекрасным источником идей для создания модели такого синтеза науки и образования. Я бы создал внешний совет из представителей диаспоры при каждом ведущем университете России. Такие советы существуют во многих университетах Китая, Европы, Японии, Израиля.

4. Стоит наладить прозрачную систему оценки качества научных исследований, специфичную для каждой области науки. Мировой опыт в этой области огромен. Я рецензирую гранты для научных фондов многих стран мира, включая США, Англию, Швейцарию, Сингапур, Канаду, Новую Зеландию. Россия – единственная страна, которая под надуманными предлогами избегает открытости в этой области. РФ имеет огромный ресурс – десятки тысяч русскоговорящих экспертов по всему миру.

Уверен, что большинство из них, несмотря на занятость, согласятся работать в комитетах по рецензированию грантов, оценки качества работы различных исследовательских центров, и т.п. Более того с помощью представителей диаспоры я бы создал новые журналы или попытался реанимировать старые. Существующие журналы ни на что не годны, их никто не читает и никто не цитирует. Без достойной научной издательской базы и редколлегий, составленных из реально работающих учёных диаспоры, невозможно поднять уровень публикаций в России. Я знаком с таким опытом учёных Англии, которые с успехом реанимируют свои журналы.

5. Следует создать профессию научных администраторов, работа которых оценивалась бы по эффективности администрирования, а не количеству «приписанных» статей, в которые администраторы вписывают своё имя, мало понимая написанное подчинёнными. Ведущие академические администраторы США признают, что развитие науки сдерживается на количеством хороших учёных, а количеством хороших администраторов в науке.

Административная реформа науки – самое неотложное дело, без которого вряд ли удастся привлечь уехавших и реформировать науку России. В этой области я тоже воспользовался бы советом представителей российской научной диаспоры и попробовал привлечь опытных научных руководителей из их числа.

6. Целесообразно создать несколько экспериментальных образовательно-научных центров нового для России типа: в центральной России, на Урале, в Сибири и на Дальнем Востоке. Создаваться такие центры должны с обязательным привлечением представителей научной диаспоры во всех возможных формах – от непосредственного трудоустройства, временного привлечения для научной и образовательной деятельности, и в качестве членов совещательных советов по вопросам образовательных планов, стратегии развития, научной и инновационной деятельности.

Такие центры уже созданы в Красноярске и Ростове-на-Дону, но пока не понятно, куда они двужутся. Такой эксперимент также возможен в Высшей школе экономики, которая могла бы на базе своего нового кампуса в Подмосковье создать инженерно-экономическое и медицинско-экономическое отделения.

7. Нужно организовать несколько технопарков для трансляции прикладных научных разработок в реальные изделия высокотехнологической промышленности с предоставлением льгот для российских предпринимателей, работающих заграницей и желающих открыть отделения своих высокотехнологических бизнесов в России. Эти центры должны создаваться паралелльно и в географической близости с научно-образовательными центрами.

8. В этих новых научно-образовательных центрах-технопарках я создал бы научные инкубаторы для «виртуальных лабораторий» или «центров перспективных исследований» для представителей диаспоры. Я недавно побывал в Саудовской Аравии и Кувейте. Страны этого региона активно строят научно-инновационные центры для привлечения учёных со всего мира.

Они понимают, что свои кадры на пустом месте не вырастут – и поэтому будут бороться за лучшие кадры всего мира. Они открывают кампусы ведущих университетов и клиник США и Европы. У России нет другого выхода. Талантливые кадры, где бы они не родились и выросли, становятся международным ресурсом, за который не только развитый Запад, но и Китай, Индия, арабские страны готовы платить серьёзные деньги. Пытаться продешевить будет себе в убыток.

9. Нужны предпосылки для возникновения наукоёмкой малой индустрии, производящей высокоточные приборы и методики, необходимые для научной деятельности. В качестве предпосылок можно начать с создания государственного фонда, финансирующего такие малые бизнесы после экспертной оценки, выполняемой учёными, в том числе из представителей диаспоры. Без такой индустрии инфраструктура науки и её приборная база не могут развиваться. Опыт Фонда содействия развития малых форм предприятий в научно-технической сфере – хорошее начало, которое следует поддержать и развить. Но это капля в море, и регулируется этот фонд не научным рынком, а административными решениями.

10. И последнее – надо стимулировать благотворительную деятельность в области науки и образования. В США благотворительные фонды университетов, составленные из взносов бывших выпускников и лидеров бизнеса, составляют сотни миллиардов долларов. В Индии недавно было объявлено о строительстве целого университета в одном из отстающих штатов страны на 100 тысяч студентов на средства предпринимателя Anil Agarwal, который жертвует более 3 миллиардов долларов на этот проект, что составляет более 90% часть его личного состояния. Почему в России так и не появилось своих Агарвалов?

Предположим, что ученые из диаспоры начнут активно интересоваться работой на Родине. Каким образом можно обеспечить отсутствие конфликтов между вернувшимися и оставшимися (денежных, административных и пр.)? Возможно ли возвращение уехавших специалистов при сохранении существующей институциональной структуры российской науки?

Я не думаю, что существующая патронажная система управления наукой, которую олицетворяет РАН, жизнеспособна. И тем более уверен, что она не привлечёт необходимого количества реальных учёных, достигших успеха в науке заграницей, за редким исключением семейных обстоятельств, потери работы или финансирования.

Конфликт здесь неизбежен. Не зря РАН не признаёт научные степени и публикации, полученные на Западе, и продолжает сопротивляться отмене докторской степени.

Это – открытый конфликт с новым поколением учёных, попытка оправдать свою неадекватность, отгородившись от всего мира бумажными стенами. Государственные органы, ответственные за науку и образование, к сожалению, слишком затянули структурные реформы и таким образом попали в замкнутый круг. Существующая система управления наукой РАН жалуется на неадекватное финансирования как на причину своей собственной несостоятельности, а государственные структуры понимают, что увеличение финансирования не принесёт никакого улучшения из-за несоответсвия административных методов РАН современной науке.

Академия продолжает работать по патронажному принципу, созданному в незапамятные времена.

Передача научной «власти» от учителя к ученику, цеховой контроль над научным направлением в рамках «научной школы» были оправданны в прошлые века, когда не было критической массы профессиональных учёных и институт независимой экспертной оценки не мог быть создан в принципе. Поэтому преемственность знания была важнее его качества.

Но сейчас всё изменилось. Весь развитый мир уже ушёл от этой системы в той или иной мере, предпочтя более конкурентную и прозрачную систему управления, в которой каждый учёный подвергается постоянной профессиональной аттестации и оценке в течение всей своей жизни, без исключений и без скидок на возраст или должность.

Пока такая система не будет создана в России, ничего не изменится. В РАН по пальцам можно пересчитать академиков и член-корров с h-индексом, превышающим 10, что по западным стандартам не хватает даже на право быть завлабом (порог h-index=12).

На мой взгляд, РАН нереформируема в принципе. Некоторые учёные ссылаются на «раскрученный бранд», издательский опыт, собственность и пр. Я не думаю, что всё это оправдывает сохранение по сути нереформируемой структуры, которая гирей висит на задыхающемся профессиональном образовании и науке России.

Многолетний издательский опыт РАН совершенно не соотвествует низкому качеству журналов, на которые никто не ссылается. Собственность, принадлежащая РАН, управляется непрофессионально.

Эксперимент с нанотехнологиями, по-видимому, направлен на создание альтернативной системы управления наукой хотя бы по одному направлению. Как будет работать этот пробный шар – покажет время. Но отсутствие прозрачности в принятии решений вызывет сомнения в работоспособности этого проекта. Впрочем, эксперимент по изучению новых административных подходов в деле науки – всё же лучше, чем ничего. Вопрос только в том, как конкретно будут отбирать кадры и как конкретно будут финансировать лаборатории в этом проекте. Если всё пойдёт как положено, этот опыт следует воспроизводить по другим направлениям.

Главное – в административной реформе российской науки нужно избежать протекционизма и закрытости во всех его проявлениях.

Нобелевский лауреат Макс Перутс как-то заметил:

«Настоящая наука процветает в теплице, в которую каждый может заглянуть. Когда окна зашторены как на войне, всё покрывается сорняками, когда секретность заглушает критику, процветают шарлатаны и крикуны».

Любая закрытость в науке противоречит интересам России, так как она открывает дорогу посредственности и псевдо-науке, прячущимися за барьерами секретности и откровенно смешными лозунгами о мировом первенстве.

http://www.opec.ru/point_doc.asp?…

Вот молодец Игорь! Рассуждает прямо как «готовый» министр по науке и технологиям… Действительно, побывав («поварившись») и в наших условиях, и в «тамошних» местах, человек уже может не только сравнить, «как это всё устроено» – «ТАМ» и «ЗДЕСЬ», как это всё «работает» (или НЕ работает), но и, что главное, он может ПРЕДЛОЖИТЬ меры, необходимые для исправления ситуации с упадком отечественной науки и техники, особенно – академической. И в этом – главная ценность его выступления. Особенно мне понравилось то место, где он говорит об «администраторах» науки. Действительно, (по аналогии) обычно директор театра – это уже не актёр. У него и задачи, и функции совершенно другие. А его главная задача – успешное функционирование театра, «благополучие» артистов, финансовые и прочие «хозяйственные дела»… Точно так же и задача научного администратора – обеспечение оптимальности процесса НИР и ОКР, привлечение финансовых средств и т.п. Резюме: Всё правильно говорит Игорь… Но вот прислушаются ли к его высказываниям «серьёзные люди» и поможет ли всё это сдвинуть закостеневшую «махину» нашей науки в правильном направлении – всё это большущий вопрос…



Anonymous аватар

Не раскрывается, как перейти нашей науке в новое состояние. Скоро старики помрут, а молодежи на замену нет. Может, нанимать гастарбайтеров под руководством своих, как в ЖЭКах делают. Там дворником оформлен свой, а за часть своей зарплаты он нанимает бригаду таджиков, которые отлично делают работу, их вроде и нет, а лавры – своему, и все довольны. Среди таджиков (и других гостей из СНГ) есть советские доктора наук разных специализаций, сейчас они дворничают.
Статья интересная, но надо бы грамматические ошибки исправить… ALEXЪ